до родственников. Закрытый в палате пудель медсестры, приставленной к Уильде Макманус, без конца лаял. «Заткни этого пса!» – попросила Уильда дочь. У самой Анджелы сильно чесались глаза и першило в горле – у нее была аллергия на животных. Какой-то кот, которого до этого держали в душевой кабине, умудрился оттуда выбраться. Пудель бросился за ним и загнал в узкую щель между стеной и клеткой. Анджела невольно подумала, что медсестра, опасаясь, что оставленную без присмотра собаку усыпят, наверное, тратила на кормление и поглаживание пуделя больше времени, чем на заботу об Уильде. Она не раз слышала, как медсестры спорили между собой о том, чья очередь подавать судна и утки и подмывать пациентов в страшной жаре.

Измученная Анджела, страдая от головокружения, беспокоясь о судьбе родственника, жившего недалеко от дамбы, тем не менее находила в себе силы, чтобы самостоятельно ухаживать за матерью. Она покормила Уильду через специальную трубку, сменила калоприемник, а когда у женщины поднялась температура, осторожно ощупала ее спину и ягодицы. Кожа Уильды была влажной от пота и выделявшейся из раны жидкости. Проточной воды в здании не было, поэтому как следует обмыть женщину было невозможно. Анджеле потребовалось несколько часов, чтобы найти медсестру, которая согласилась помочь ей обтереть Уильду спиртом, вытереть ее насухо и поменять повязку. Все время, пока продолжались эти процедуры, Анджела пела, разговаривала с матерью и вместе с ней молилась. Уильда очень любила читать вслух «Отче наш» и двадцать третий и девяносто первый псалмы. До урагана она не раз делала это, и персонал «Лайфкэр» собирался послушать ее, словно она была священником. Они даже называли это «сходить в церковь». Потом Анджела случайно услышала, как медики жалуются друг другу, что не смогут покинуть больницу до тех пор, пока на ее территории будет оставаться хоть один пациент. Это ее ободрило. По ее мнению, это могло означать только одно – что никого из больных в Мемориале не оставят. Наконец уже примерно в середине дня в среду Анджеле сказали, что всех оставшихся пациентов скоро эвакуируют и ей самой пора покинуть больницу на лодке. Прежде чем согласиться, Анджела поинтересовалась, куда именно отвезут ее мать. «Даже не представляю, где она в конце концов может оказаться, – ответила ей медсестра Тереза Мендес. – А куда поедете вы? Мы бы записали ваш телефонный номер прямо на вашей матушке». Попытка сделать это с помощью несмываемого маркера ничего не дала: он не оставлял следов на влажной коже. Тогда Анджела и Тереза Мендес написали номера контактных телефонов и короткое пояснение на марлевых салфетках, которые обернули вокруг правого запястья и правой щиколотки Уильды: «Дочь – Анджела Макманус, позвоните как можно скорее».

Анджелу проводили вниз и поставили в очередь ожидавших лодку. В ней находилась еще одна самоотверженная дочь, Кэтрин Нельсон, чья мать Илэйн также была тяжелобольной пациенткой «Лайфкэр».

Несколькими часами позже, уже вечером, в помещение «Лайкэр» зашла та самая врач-инфекционист, которая выписала распоряжение о непроведении реанимационных мероприятий Уильде Макманус. Она обвела взглядом измотанных, перепуганных медсестер, констатировала смерть пациента с РНРМ, который был подключен к аппарату искусственной вентиляции легких и скончался некоторое время назад, и проверила состояние остальных больных, в том числе Уильды. «Вы испытываете боль? – спрашивала она каждого из них. – Ощущаете беспокойство?» Некоторые отвечали отрицательно – в частности, Роуз Савуа, ее соседка по палате «мисс Элис» Хацлер и Уильда Макманус. Другие просто не могли говорить. Никто из пациентов ни о чем не просил, но врач была поражена, каким слабыми и уязвимыми они казались в пышущем жаром помещении. Она не сомневалась, что Илэйн Нельсон умрет той же ночью. Ее глаза потускнели и покрылись поволокой, дышала она с большим трудом. Картина была грустная, тем более что лежала Илэйн в пустой палате в самом конце коридора, а ее дочери рядом не было. Врач попросила медсестер переместить Илэйн Нельсон поближе к другим пациентам.

Врач-инфекционист не собиралась оставаться на седьмом этаже на всю ночь, но понимала, что, случись что-то экстренное, медсестрам «Лайфкэр» трудно будет найти кого-нибудь из докторов. Она отдала стандартное распоряжение вводить небольшие дозы морфия и ативана тем пациентам, которые начнут проявлять беспокойство. Самим медсестрам было рекомендовано принимать ксанакс в таблетках – это должно было помочь им справиться с тревогой.

Расходование наркотических препаратов контролировалось на федеральном уровне. Их держали под замком и выдавали по рецепту. Нарушение правил грозило уголовным наказанием. Но бывали особые ситуации. Даже самые строгие правила смягчались в случае сильной жары. У фармацевта «Лайфкэр», естественно, возникли сомнения. Но он все же выдал дежурной медсестре под честное слово две коробки морфия, каждая из которых содержала двадцать пять стеклянных флаконов сильнодействующего наркотика, и еще одну коробку, поменьше, с ативаном.

Медсестру звали Синди Шатлен. В прошлом она страдала от наркозависимости, и ей приостанавливали лицензию за злоупотребление рецептурным обезболивающим. За две недели до урагана комитет медсестер назначил ей испытательный срок за лечение пациентов препаратами, которые не были выписаны врачом. Предполагалось, что она будет работать под пристальным контролем и «в условиях с ограниченными возможностями нарушений». Но теперь она могла действовать практически самостоятельно и, отработав свои смены, брала дополнительные. Ей помогала ее дочь-подросток. Шатлен мучила хроническая боль в спине, и искушение облегчить ее с помощью тех самых сильнодействующих препаратов, которые она оставила на сестринском посту, прикрыв коробки какими-то тряпками, иногда становилось слишком велико. В итоге она сделала себе инъекцию морфия.

Ей показалось, что одной из ее пациенток, Уильде Макманус, тоже не помешало бы что-нибудь подобное, чтобы она могла успокоиться. И незадолго до полуночи Уильда получила небольшую инъекцию ативана. Ее дочери Анджелы рядом не было, поэтому некому было предупредить медсестру, что это лекарство пациентке не подходит, так как производит на нее эффект, обратный ожидаемому. Но даже если бы оно и обладало волшебным действием, все равно никакой препарат не мог бы дать Уильде того ощущения уюта и защищенности, которое создавало присутствие ее дочери. Но Анджеле остаться с матерью не позволили.

День пятый, четверг, 1 сентября 2005 года

От: Тим Бэрк (администратор новоорлеанского отделения «Лайфкэр хоспиталс»)

Отправлено: четверг, 1 сентября 2005 года, 12:09

Кому: Робби Дюбуа (старший вице-президент «Лайфкэр» по медицинскому обслуживанию)

Копия: Чейз Финли (помощник вице-президента «Лайфкэр» по оперативным вопросам)

Тема: Меня очень беспокоит ситуация в Баптистской больнице…

Никто из тех, с кем я общаюсь, на сегодняшний день не имеет с ними контакта – все попытки установить его не дают результата.

Начинаю думать,