Нет ответа.

– Охранитель! – крикнул Кельсер. – Ты знаешь, где она? Видел, как она ушла в ту тьму, о которой ты говорил? В то место, куда люди отправляются после этой жизни? Я был бы с ней, не так ли, если бы позволил себе умереть?

И снова Охранитель не ответил. Его разум, конечно, пребывал не во всех местах, даже если с сущностью дело обстояло именно так. Учитывая то, как беспорядочно он вел себя в последнее время, его разум, возможно, не был полностью единым. Кельсер вздохнул, оглядывая комнатку.

Затем он отступил назад, осознав, что человек на койке сел и озирается по сторонам.

– Чего тебе надо? – рявкнул Кельсер.

Очертания дернулись. Человек его услышал?

Кельсер подошел к светящейся фигуре и, прикоснувшись к ней, увидел перед собой старого нищего с жидкой бородой и дикими глазами. Мужчина что-то бормотал себе под нос, и Кельсер, прикасаясь к нему, разобрал несколько слов.

– В моей башке, – пробормотал мужчина. – Пошел вон из моей башки.

– Ты меня слышишь, – сказал Кельсер.

Нищий снова вздрогнул.

– Проклятый шепот, – сказал он. – Пошел вон из моей башки!

Кельсер опустил руку. Он видел это изнутри импульсов. Иногда безумцы шептали то, что слышали от Разрушителя. Но похоже, они слышали и Кельсера.

Сможет ли он использовать этого человека?

«Джеммел иногда бормотал что-то подобное, – понял Кельсер, чувствуя озноб. – Я всегда думал, что он сумасшедший».

Кельсер попытался еще что-то сказать нищему, но тщетно. Безумец продолжал дергаться и бормотать, однако толком не отвечал.

В итоге Кельсер покинул комнату. Он был рад, что нищий отвлек его от воспоминаний об этом месте. Он порылся в кармане, но потом вспомнил, что у него больше нет рисунка Мэйр. Он оставил его Вин.

Он знал ответ на вопросы, которые только что задавал Охранителю. Отказавшись принять смерть, Кельсер отказался и от возвращения к Мэйр. Если только по ту сторону искаженного пространства царила не пустота. Если только оно как раз и представляло собой смерть, подлинную и окончательную.

Не могла же она ожидать, что он просто сдастся, позволит тьме себя засосать? «Все остальные, кого я видел, ушли добровольно, – подумал Кельсер. – Даже Вседержитель. Почему я должен настаивать на том, чтобы остаться?»

Дурацкий вопрос. Бесполезный. Он не мог уйти, когда мир в такой опасности. И он не позволит себе умереть, даже ради того, чтобы воссоединиться с ней.

Он покинул город, снова повернул на запад и продолжил бег.

3

Кельсер опустился на колени рядом со старым кухонным очагом, который больше не горел и в этой реальности представлял собой кучу темных, холодных поленьев. Он обнаружил, что очень важно останавливаться каждые несколько недель или около того, чтобы передохнуть. Он бежал… ну, уже очень давно.

Сегодня он намеревался наконец разгадать загадку. Он схватил туманные остатки старого костра. Он сразу же увидел их в реальном мире, но пробился сквозь образ, чувствуя что-то за его пределами.

Не только образы, но и ощущения. Даже эмоции. Холодное дерево, которое каким-то образом помнило тепло. Этот огонь был мертв в обители живых людей, но он желал гореть снова.

Это было странное ощущение – осознавать, что у бревен могут быть желания. Этот огонь пылал в течение многих лет, питая семьи многих скаа. Бесчисленные поколения сидели перед этой ямой в полу. Они поддерживали огонь постоянно. Они смеялись, наслаждаясь краткими мгновениями радости.

Огонь дал им это. Он жаждал сделать то же самое снова. К несчастью, люди ушли. В эти дни Кельсер находил все больше и больше заброшенных деревень. Пеплопады продолжались дольше обычного, и Кельсер время от времени ощущал дрожь под ногами, даже в этой реальности. Землетрясения.

Он мог бы помочь этому огню.

«Гори снова, – велел Выживший. – Будь снова теплым».

В Физической реальности этого не произойдет, но все, что случалось там, могло проявиться здесь. Огонь на самом деле не был живым, однако люди, которые когда-то здесь обитали, воспринимали его таким. Знакомым, теплым другом.

«Гори…»

Свет вырвался из пальцев, хлынул из рук, и появилось пламя. Кельсер быстро отбросил его, шагнул назад и ухмыльнулся, глядя на потрескивающее сияние. Оно было очень похоже на костер, который Наж и Крисс носили с собой; сами поленья появились с этой стороны, окруженные пляшущими языками пламени.

Огонь. Ему удалось добыть огонь в мире мертвых. «Неплохо, Кел», – подумал он, опускаясь на колени. Сделав глубокий вдох, он сунул руку в огонь и ухватился за середину поленьев, затем сжал кулак, захватывая кусочек тумана, который составлял сущность этого костра. Тот сложился в несколько раз и исчез.

Кельсер накрыл ладонью маленькую пригоршню тумана. Он чувствовал ее, как чувствовал землю под собой. Пружинистая, но вполне реальная, если только не давить слишком сильно. Он спрятал душу костра в карман, уверенный, что она не вспыхнет, если он не прикажет ей так поступить.

Он покинул лачугу скаа и вышел на плантацию. Он не бывал здесь раньше – так далеко на запад они с Джеммелом не забирались. Плантации здесь состояли из странных прямоугольных зданий, низких и приземистых, но у каждого был большой внутренний двор. Он вышел на улицу, которая проходила среди дюжины таких же лачуг.

В общем, скаа здесь жилось лучше, чем во внутренних доминионах. В той же степени, в какой человеку лучше утонуть в пиве, чем в кислоте.

С неба сыпался пепел. Кельсер не видел его в первые дни пребывания в этой реальности, но теперь научился различать. Каждая падающая частица превращалась в крошечный, едва заметный завиток тумана. Кельсер перешел на бег, и пепел закружился вокруг него. Некоторые частицы прошли сквозь него, оставив впечатление, что он и сам сделался пеплом. Сгоревшая оболочка, труп, превратившийся в несомые ветром хлопья сажи.

Землю вокруг покрывал слишком толстый слой пепла. В этих краях его не должно быть так много. Пепельные горы остались в отдалении; судя по тому, что Кельсер узнал за время странствий, пеплопады тут случались один или два раза в месяц. По крайней мере, так было до пробуждения Разрушителя. Некоторые деревья еще держались: он видел их тени и души, туманные очертания, светившиеся так же, как и души людей.

По дороге шли люди, направляясь на запад, к прибрежным городам. Скорее всего, их аристократы уже сбежали в ту же сторону, испуганные внезапным усилением пеплопадов и прочими признаками погибели. Проходя мимо, Кельсер вытянул руку и коснулся каждого, чтобы составить представление о нем.

Молодая мать, хромая из-за сломанной ступни, ковыляла, прижимая к груди новорожденное дитя.

Пожилая женщина, сильная, как и положено старой скаа. Слабых часто оставляли умирать.

Молодой веснушчатый мужчина в красивой рубашке. Скорее всего, он ее украл из поместья лорда.

Кельсер высматривал признаки безумия или бреда. Он убедился, что такие