Богдан за шиворот вытащил его из дома.

– Один? – спросил старший.

– Один вроде. – Богдан бросил на землю автомат солдата.

Старший с интересом оглядел парня.

– Ты откуда взялся, Гвардеец?

– Слышь, Числитель, – подошел ближе Элемент, самый здоровый из сообщников. Дубленка была ему мала и не сходилась на груди. – Это ж беглый. Мы из-за него нарвались, это ж его искали! Это ж из-за него Карпуху…

Не договорив, он изо всех сил ударил парня в лицо, скрутил и поволок к фургону.

– Иди сюда, сука! Смотри! – Элемент швырнул его на землю рядом с Карпухой, безучастно глядящим в небо мертвыми глазами. – Твою пулю поймал! – Он вытащил из фургона саперную лопату и бросил парню. – Копай, Гвардеец! Пошире, на двоих!

Парень оглядел мрачные лица бандитов, вытер кровь с лица и взял лопату…

Лицо Гвардейца блестело от пота. Могила была уже ему по грудь.

– Хватит, а то до вечера провозимся, – сказал Богдан, бросая сигарету. – Павлин, прими.

Павлин соскочил в могилу. Вдвоем с Гвардейцем они приняли тело Карпухи и положили на дно. Павлин выбрался наверх. Гвардеец полез было следом, но Элемент ногой столкнул его обратно.

– А ты куда? – Он снял автомат с плеча и передернул затвор.

Вышка и Павлин уже с двух сторон бросали землю в могилу.

– Получи за Карпуху! – Элемент поднял автомат.

Гвардеец, окаменев, смотрел в бездонную глубину ствола. Он стоял уже по колено в земле.

Числитель, говоривший в стороне по рации, отключил ее и спокойно приказал:

– Элемент, отбой! Кощей велел его привезти.

Элемент, играя желваками, еще секунду смотрел сверху на солдата, потом дал длинную очередь ему под ноги.

– Все равно тебе не жить, Гвардеец, – он забросил автомат за спину и отошел.

– Вылезай, а то закопаем, – миролюбиво сказал Вышка.

Уазик с Числителем и другими бандитами ехал впереди по едва различимой лесной тропе, прыгая через окаменевшие корни огромных сосен. Гвардеец трясся в кабине фургона рядом с Вышкой. Вышка, добродушный, веснушчатый, крутил баранку и болтал, нимало не заботясь, слушает его солдат или нет.

– А Карпуху жалко, ага. Нормальный был мужик… Чуть впереди меня шел – ему и досталось. А то бы я сейчас там лежал, – он засмеялся. – А Элемент беспредельщик. Сперва хотел порядок, как на зоне, устроить. Кощей с Числителем не дали. Элемент, Богдан и Павлин – одна кодла, ты от них дальше держись…

Гвардеец на ходу открыл дверь.

– Куда ты? Пристрелю, – так же добродушно сказал Вышка.

Гвардеец выплюнул изо рта кровь и захлопнул дверцу.

– Еще немного денег заработаю – выйду из леса, – мечтательно продолжал Вышка. – Сперва оттянусь в городе, чтоб было, что мужикам рассказать. Куплю такую же байду, – постучал он ладонью по баранке, – и рвану к себе в деревню. У тебя девка есть, Гвардеец?… А у меня жена и пацан. Не знаю, ждет еще или скурвилась? Хоть письмишко бы переправить – мол, жив…

Дорога стала чуть шире, и машины выехали к маленькому лесному поместью – двухэтажный барский дом с облупившимися колоннами у крыльца и арочными окнами и несколько изб вокруг. Под деревьями стояли еще два грузовика.

– Москва! – объявил Вышка. Заметил удивленный взгляд Гвардейца и радостно захохотал. – Столица! А там, дальше, – Питер. Километров двадцать. Еще Камчатка есть, но это далеко, в другой области, – на пожарный случай. Вылезай, приехали!

Навстречу машинам вышли из домов обитатели поместья – похмельные мужики в таких же спортивных костюмах или дубленках, наброшенных на голое тело. Гвардеец не вызвал у них особого интереса, они окружили Элемента с компанией.

Числитель направился к барскому дому. Вышка окликнул одного из бандитов и кивнул на Гвардейца:

– Маманя, принимай!

Невысокий пухлый Маманя повел Гвардейца в крайнюю избу.

В избе был обычный для мужицкого жилья срач – пустые бутылки в углу, на затоптанном полу бычки, на стенах выдранные из журналов голые бабы на золотом песке у синего моря и шикарные машины. Но на окне рядом с закопченной керосинкой стоял музыкальный центр, на грубо сколоченных нарах лежали дорогие японские одеяла с драконами. Два мужика азартно рубились в стрелялку на компьютерах – питание шло от тарахтящего за стеной генератора. Еще один парень валялся на постели в грязных кроссовках. У стены до потолка громоздились нераспакованные картонные коробки. На гвоздях висели дубленки и автоматы.

– Копыта убери! – Маманя скинул грязные ноги парня с одеяла. – Сто раз говорил, чтоб разувались!.. Вот Карпухина койка, – деловито указал он Гвардейцу место на нарах и достал из коробки пакет с новым бельем. – Я перестелю, а ты иди умойся. И морду побрей, – он вынул из другой коробки широкую плоскую бритву. – Чего смотришь? Бабская – ляжки скоблить. Других не завезли. – Вслед добавил: – Слышь, Гвардеец! К Кощею позовут – следи за базаром, не матерись. Марта этого не любит…

Над умывальником, прибитым снаружи к стене, висело овальное зеркало в роскошной оправе. Гвардеец скреб щетину на скулах и наблюдал в зеркало за бандитами – те, видимо, обсуждали столкновение с ментами и Карпухину смерть. Потом Элемент направился к избе. Проходя мимо, он будто случайно ударил локтем под руку Гвардейца. Бритва разрезала тому щеку от скулы к виску, хлынула кровь. Гвардеец зажал рану полотенцем и проводил Элемента тяжелым взглядом.

В большой гостиной барского дома, хранящей следы былого богатства – с обвалившейся наполовину лепниной на потолке, позеленевшими канделябрами на стенах, рассохшимся клавесином в углу, – собралась вся банда. Сдвинутые столы были покрыты свежими скатертями и ломились от деликатесов – ветчина и соленья прямо в банках, вместо хлеба – галеты, дорогая водка. Ели и пили из пластмассовых разовых тарелок и стаканов – запас их лежал в больших упаковках у стены, рядом с ящиками водки. Маманя деловито сновал вокруг, убирал пустые бутылки, выставлял новые, подносил еду.

В центре стола в старинном кресле с высокой резной спинкой сидел главарь, худой мужик непонятного возраста – вроде не старый, но с глубокими морщинами на узком лице. Гвардеец сидел напротив через стол, и Кощей время от времени посматривал на него внимательными немигающими глазами.

Рядом с Кощеем рассеянно курила Марта. Ее вечернее бархатное платье, стильный макияж роковой красавицы Серебряного века, длинная сигарета в холеных пальцах странно смотрелись на этом пьяном мужицком застолье.

По другую руку от главаря сидел Числитель. Настроение за столом было мрачное.

– Менты нам своих не простят, – сказал Павлин. – Теперь будут лес чесать, пока всех не перебьют. Расходиться пора, – он налил себе водки.

– Поставь стакан, – негромко велел Кощей.

– Чего? – не понял Павлин.