— Как же ее похоронили на холме? — спрашивает Рон.

— Такое было условие договора, — объясняет Макки. — Чтобы я уезжал и никому ни слова. Вернулся в Ирландию. Мне нашли работу в Килдэре, в учебной больнице. Все документы уничтожили, составили новые — церковь в те годы могла делать что хотела. Меня хотели убрать с дороги без шума и скандала. Ни одна душа, кроме меня и сестры Мэри, не видела ее повешенной. Не знаю уж, что они придумали, но только в их истории не было священника, ребенка и самоубийства. Я взамен просил, чтобы ее разрешили похоронить в Саду вечного покоя. Домой она не захотела бы возвращаться, а ничего другого, кроме монастыря, не знала.

— И сестра Мэри согласилась? — спрашивает Донна.

— Ей тоже так было лучше. Иначе возникли бы вопросы. Мой внезапный отъезд, тело Мэри, отосланное для похорон в другое место — кто-нибудь сумел бы сложить два и два. Так что мы заключили сделку, и на следующее утро машина, которая должна была забрать Мэгги, забрала меня вместо нее. Мы целый день ехали до Холихеда. Я вернулся домой и там и оставался, пока не услышал о смерти сестры Мэри. Она тоже лежит там на кладбище, под надгробием с херувимами. Как только узнал о ее смерти, я ушел с работы, собрал вещи и вернулся навсегда. Как можно ближе к Мэгги.

— Потому вы и старались так помешать переносу кладбища?

— Это было единственное, что я мог для нее сделать. Найти для нее место последнего покоя. Вы все бывали там наверху, вы поймете. Только так я мог рассказать ей, как виноват, и сказать «Я по-прежнему тебя люблю». Красивое место для единственной моей любви и нашего мальчика. Или девочки, но я всегда носил в сердце мальчика. Я назвал его Патриком — глупо, понимаю.

— Не хочу задевать ваши чувства, отец, — говорит Крис, — но я сказал бы, у вас исключительно сильный мотив для убийства Яна Вентама.

— Сегодня не такой день, чтобы щадить чувства. Но я этого не делал. Подумайте сами, разве Мэгги меня простила бы, если бы я убил мистера Вентама? Вы ее не знали, а у нее был сильный характер, когда она давала ему волю. Я каждый свой шаг делал так, как хотела бы Мэгги и чтобы Патрик мной гордился. Я боролся всеми способами, какие мог придумать, но придет день, когда я снова встречу Мэгги и моего мальчика, и я хочу прийти к ним с чистым сердцем.

— Вам нравится пилатес? — спрашивает Ибрагим.

— Ничего не могу сказать, — отвечает Гордон Плейфейр. — Это что такое?

Экскурсия по Куперсчейзу окончена. Гордон Плейфейр сидит с Ибрагимом, Элизабет и Джойс на балконе у Ибрагима. Ибрагим пьет бренди, Элизабет — джин-тоник, а Гордон — пиво. Ибрагим держит пиво в холодильнике для Рона, хотя Рон в последнее время, кажется, перешел на вино.

Крис и Донна вернулись в Файрхэвен. Прежде чем уехать, Крис рассказал им о Кипре и связях Джонни. Он практически уверен, что Джонни — тот, кто им нужен.

Донна не скрывала, что сердита на них, но она отойдет. Солнце садится, день подходит к концу.

Мэттью Макки уехал домой в Бексхилл, к двум свечам, которые зажигает каждый вечер. Джойс обещала заглянуть к нему в гости. Она любит Бексхилл.

— Это искусство контролируемых движений, — объясняет Ибрагим.

— Хм, — задумчиво тянет Гордон Плейфейр. — А дартс здесь есть?

— Есть снукер, — говорит Ибрагим.

Гордон кивает.

— Тоже подходяще.

Сверху им виден Куперсчейз. На переднем плане — Ларкин-корт, занавешенные окна квартиры Элизабет. Дальше Рёскин-корт, «Ивы» и монастырь. И перекаты прекрасных холмов до горизонта.

— Я мог бы привыкнуть к такой жизни, — говорит Гордон. — Похоже, в ней порядком выпивки.

— Порядком, — соглашается Ибрагим.

Звонит телефон. Ибрагим встает ответить. На ходу он через плечо обращается к Гордону.

— Кажется, я слишком скучно описал пилатес. Он очень полезен для глубоких мышц и гибкости. Так или иначе, это каждый вторник.

Гордон, попивая пиво, смотрит на проходящих внизу жителей поселка.

— Знаете, кроме шуток, я не узнал бы, окажись здесь одна из тех женщин. Кто бы мог сказать? Все эти монахини. Я их не узнал бы, понимаете? Вы могли бы быть одной из них, Джойс.

Джойс смеется.

— Последнюю пару лет и я жила почти монахиней. Не то чтобы я не пыталась этого изменить.

Элизабет уже думала о том же, что и Гордон Плейфейр. Монахини. Может быть, стоит теперь посмотреть в эту сторону? Завтра заседание Клуба убийств по четвергам. Может, с этого и надо начать. Она начинает ощущать волшебное действие джина. Возвращается от телефона Ибрагим.

— Это Рон звонил. Он просит нас к себе выпить. Кажется, у Джейсона есть для нас подарок.

— Мы с Бобби, когда все разошлись, решили выпить за встречу в «Блэкбридже». То есть в «Пон Нуар».

Джейсон Ричи жестикулирует пивной бутылкой. Рон тоже пьет пиво, как всегда при Джейсоне. Отец должен быть примером для сына.

— Мы, можно сказать, вроде как доверяем друг другу, понимаете? Похоже на то, что с годами мы оба переменились к лучшему. Бобби не сказал, чем теперь занимается, но выглядит он счастливым, так что все в порядке. Никто, надо думать, не захочет мне сказать, кем он теперь стал?

Джейсон вопросительно смотрит на Элизабет с Джойс, но обе мотают головами.

— Ладно, — говорит Джейсон. — Никто не любит стукачей. Но все-таки уверенности у нас не было, понимаете? Нет уверенности, что это не один из нас сделал. Не было уверенности, что это Джонни, живехонек и вернулся, чтобы отомстить. Так что я кое-кому позвонил.

— О, и кому же? — спрашивает Джойс.

Джейсон улыбается.

— Кого никто не любит, Джойс?

Джойс покорно кивает.

— Стукачей, Джейсон.

— Скажем так, я позвонил одному приятелю — которому мы все доверяли, но и Джонни тоже ему доверился бы, хотя по другим причинам. И он подъехал — а куда ему было деваться, если мы вдвоем зовем — и мы спросили его напрямик. Был ли здесь Джонни, ты его видел? Только между нами и дальше нас не пойдет.

— И он видел? — спрашивает Элизабет.

— Видел, — говорит Джейсон. — Джонни объявился за три дня до убийства Тони и отбыл в день его смерти. Он обвинил Тони, что тот его сдал — столько лет назад. Джонни разве поймешь?

Джойс понимающе кивает, и Джейсон рассказывает дальше.

— Может, он просто решил, что время приспело. Восстановить справедливость. Бывают люди с долгой памятью.

— А вы этому источнику доверяете? И Питер доверяет? — спрашивает Элизабет.

— Питер? — удивляется Джейсон.

— Извините, Бобби, — поправляется Элизабет. — Годы сказываются. Вы с Бобби оба ему доверяете?