– Я имею в виду Лиду, твою бывшую жену, и ее подельника, –пояснила Майя, снова переходя в наступление. – Это ведь за него ты принял моегоохранника, верно?

– Никого я ни за кого не принял, – пробурчал Виталий.

Ах ты, черт! Приободрился Привалов. Это не есть хорошо!

– Кстати, ты когда с Анной Васильевной говорил, нарочнонабрал номер, по которому никто не ответит, или сразу на «сброс» нажал? С умасойти, театр одного актера!

– Что?.. – Взгляд Виталия заметался. – Совершенно непонимаю, о чем ты говоришь!

– Об Анне Васильевне Тушиной из хирургического отделения.Вот о ком.

Привалов пожал плечами и отвел глаза.

– Виталий, ты не думай, что только Лидочка и ее хахаль умеютна людей давить, – почти ласково произнесла Майя. – Я это тоже умею делать –морально. А Андрей – даже и физически. Показать?

И что это вдруг взбрело Виталику в голову изображатьхрабреца и растягивать рот в ухмылке?

Майя вздохнула.

Андрей все понял правильно: схватил Виталика за грудки,тряхнул раз и другой, потом мгновенно повернул к себе спиной, обхватил за шеюлоктем и подержал так самую малость, пока Привалов не начал хрипеть изакатывать глаза. Потом выпустил, и Виталий мешком осел на пол. Посидел таксущим кулем, потом начал со свистом дышать и хвататься за шею, словно проверялее целость и сохранность.

– Неужели цела? – удивился Андрей. – Это непорядок. Сейчасмы это поправим.

И он снова подцепил Виталия под локоть. Тот снова захрипел,сначала попытался вырваться, потом обвис.

Тем временем Майя прошла к пульту и стала задумчиворазглядывать какие-то тумблеры и окошечки с цифрами.

– Андрей, ты в этой механике разберешься? – спросиласпокойно.

– Обижаете, Майя Михайловна! – отозвался тот. – Я все-такирадиофак кончал.

Ни на каком радиофаке Андрей отродясь не учился: образованиеего закончилось в строительном ПТУ, но, во-первых, по его виду этого нескажешь, а во-вторых, главное было, что разговор слышит Виталий.

Хоть он изображал, что находится в полной отключке, однакоМайя видела, как напряжено его лицо.

– Один мой знакомый рентгенолог уверял, что только через тригода работы ты начинаешь что-то видеть, а через пять что-то понимать, но думаю,что я разберусь гораздо быстрее, – сказал Андрей бодро, не выпуская Виталика иззахвата. – Скажем, обездвижить этого вашего вредного знакомого можно и небудучи специалистом в области рентгеноскопии. Потом я положу его во-он на тотстол, предназначенный для исследования поломанных конечностей. Если захотите,можно будет и конечность ему повредить. Для пущего правдоподобия. И вот здесь япризову на помощь высшее образование. Оно поможет разобраться со всей этойдурацкой техникой, включить аппаратуру… Словит ваш знакомый за десять минутдвадцать-тридцать годовых доз – поймет, почем сотня гребешков!

Виталий дернулся.

– Созрела реплика? – поинтересовался Андрей. – Как, МайяМихайловна, будете слушать последнее слово подсудимого?

Майя пожала плечами:

– Ну давай.

Андрей чуть ослабил захват горла Виталия, но зато еще кручезаломил ему руку за спину.

– Я не… – выдохнул Виталий и закашлялся.

У Майи стало легче на душе, когда она услышала этот кашель.В самом деле, не ей же одной надсаживаться!

– Ты не?! – спросила с издевательской интонацией. – Ты не –что? Не желаешь испытать обещанных тебе острых ощущений?

– Я не облучал тебя, – невнятно, но все же вполне различимовыговорил Виталий. – От меня требовали этого, но я не смог. Им сказал, что да,но мне показалось, я тебя и так достаточно напугал. И не стал ничего делать.Этого же не проверишь. Они никогда не узнают, что я соврал.

– А может, ты сейчас врешь, а? И мы этого никогда не узнаем?– спросил Андрей, и измученное лицо Виталия вдруг приобрело какое-то странноевыражение.

– Эй, поосторожней! – воскликнула Майя.

– Да я ему ничего не сделал! – замотал головой охранник. –Совершенно ничего.

Майя пристально смотрела на Виталия. Да, не в том дело, чтоАндрей причинил ему боль. Что-то произошло… а что?

– Твой подельник… такой же радиофизик, как я секс-бомба, – сусилием выдавил из себя Виталий издевательский смешок. – Не знать, как отличитьоблученного человека от необлученного… Не на ощупь, конечно, а лабораторно…

Майя покачала головой. Андрей зло ощерился, понимая, чтодал-таки маху.

– Предположим, ты прав, – признала Майя неохотно. – И,предположим, разобраться с этой гадостью, – она брезгливо окинула взглядомкабинет, – нам будет трудновато. Но если захотим – разберемся. Время у насесть. В конце концов, можно связать тебя, заткнуть пасть и бросить тут, включиввообще все наудачу и вынув фильтры. С этим-то кто угодно разберется. Помнишь туисторию в больнице Семашко? Так что не пытай судьбу, Виталик.

– Чего ты от меня хочешь? – просипел Привалов. – Я же сказалуже, что ничего тебе не сделал, только страху нагнал. Вели своему прихвостнюотпустить меня, ведь шею больно!

– Это кто здесь прихвостень? – озабоченно спросил Андрей. –Прошу уточнить.

– Шею тебе больно? – усмехнулась Майя. – Жаль мне твою шею.Но будет еще больней, если не скажешь, кто именно велел тебе меня прикончить,как морально, так и физически.

Виталий шевельнул губами.

– Громче! – прикрикнула Майя. – Ну!

Он зажмурился, но не произнес ни слова. Лицо покрылосьпотом, губы дрожали, но изо рта не вырывалось ни звука.

– Андрей! – кивнула Майя.

Ноги Виталия на миг оторвались от пола, глаза закатились, нагубах выступила пена.

– Стоп! Дай ему отдышаться. Еще раз!

Зрелище было не самое приятное, однако Майя не чувствоваласейчас ни раскаяния, ни жалости. Надо полагать, она тоже не слишком эстетичнозадыхалась и надсаживалась от аллергического удушья. Правда, видел ее мукитолько Олег, но этого более чем достаточно!

– Отпусти пока, – велела Майя Андрею. – Слушаю тебявнимательно, Виталий.

Тяжелое дыхание. И… молчание.