Она не знала, что и мучителю её приходится не сладко. Что, растеряв часть магической силы, он и сам угодил в круговерть творимого им допроса, и, если бы не это, прискорбное для её похитителя обстоятельство — он бы, возможно, не удовольствовался просто вопросами и ответами, но перешёл бы к более жёстким методам. Просто Сесил в тот момент было чрезвычайно занят. Сперва отлёживался в подземелье, тянул к себе капля по капле Силу, восстанавливался; потом брёл по бесконечным коридорам катакомб к сладкой жертве, которую давно припрятал для себя лично, на «крайний случай»… Его сил пока ещё не хватало, чтобы вернуться к полноценному допросу пленницы, но оказалось достаточно для поддержания ментальной связи, с помощью которой он до сих пор удерживал фею в ментальной тюрьме, созданной его богатым воображением.

Она даже не догадывалась, что, несмотря на иллюзорную, искусственную природу места её заточения, продумано оно достаточно полно и хитроумно. И даже в какой-то мере заселено. В своё время именно сюда Сесил отселил несколько душ своих наиболее верных слух, погибших при нелёгком служении ему. Здесь, в его личных застенках, эти неприкаянные по необходимости становились и палачами, и пыточных дел мастерами… Муки, испытываемые их жертвами, на самом деле погружёнными в искусственный сон, не оставляли следов на спящих телах, однако ощущались настолько реально, что, порой, несчастный, попавший в лапы иллюзорных мучителей, умирал от болевого шока, не приходя в сознание.

Хорошо, что Ирис этого не знала…

Но в какой-то момент, вновь открыв глаза и узрев опостылевший низкий потолок и покрытые плесенью и лишайником балки, подвальные стены и цепи на стене, она не выдержала и, зажмурившись, затрясла головой:

— Я больше не могу, не могу, не могу! Не хочу!

И замерла от звуков собственного голоса. Не сразу сообразив, что это она только что кричала вслух, во всю силу лёгких… А ведь, пережив, кажется, миллион повторений одного и того же, она с точностью до секунды могла предсказать, что именно сейчас сделает, что за этим последует; и уж точно успела понять, что ни на йоту не в силах отступить от однажды сыгранной сцены…

Но сейчас она закричала. Смогла.

Что-то сбилось в вечности… или, по крайней мере, в кажущемся вечным цикле. Она не знала, отчего, да и невдомёк ей было, что как раз в этот момент лорд Уильям Сесил, барон Беркли, самонадеянно возомнивший себя полновластным хозяином цветочной феи, сдуру сунулся в пещеру, за своим «источником Силы, оставленным на крайний случай» — и напоролся на водяную преграду. На канавку, заполненную намоленной Назаром водой, которой он не просто смыл охранную меловую черту Сесила, но над которой щедро, от всего сердца, пожелал всего самого ядрёного обидчику слабых девушек, тому, что держит их на цепи и морит голодом и жаждой. Крепкая смесь получилась, ничего не скажешь! Особенно для полуобратившегося к тому моменту высшего вампира. Не ожидавшее страшного ожога лап, существо с мордой гигантского нетопыря, каким-то чудом сохранившего сходство с бароном Сесилом, взвыло от боли и рухнуло, как подкошенное. Очень неудачно. Завалившись корпусом как раз на обжигающую, словно кипящая смола, борозду. Лишь воистину нечеловеческим усилием воли оно заставило себя не потерять сознание от болевого шока и отползти, извиваясь, как червяк, в сторону — на большее просто-напросто не хватало сил. Оно лежало, скукожившись, часто хватая ртом воздух, с единственной мыслью: «Жить! Жить!»

И уж, конечно, начисто забыв в тот момент о пленённой фее.

Хорошо, что Ирис и этого не знала. Иначе, возможно, порадовалась — и, с облегчением вздохнув, замерла бы в ожидании спасителей. И её вполне можно было понять! Но, сообразив лишь, что у неё получилось, получилось, наконец, сделать хоть что-то по своему — она подхватилась с жёсткого топчана, не обращая внимания на просыпавшуюся из-под юбок солому, и заметалась по своей тюрьме.

Сейчас придёт Сесил! И всё начнётся снова! Сейчас…

У него в руке зажат амулет, подавляющий её волю. Должно быть, он как-то действует на ошейник. Блокиратор магии она снять не сможет, но хотя бы остановить своего мучителя, не позволить отдавать ему приказы… Как? Чем?

Шарахнуть по голове? Нечем. Если только… Спрятаться за дверью?

Точно! Спрятаться за дверью — она как раз открывается вовнутрь, притаиться… Любой человек, увидев, что добыча сбежала, невольно шагнёт вперёд, рассмотреть поближе опустевшую лёжку, убедиться, что и впрямь никого нет. Вот тогда — выскользнуть за его спиной, сбежать…

Ирис выдохнула сквозь стиснутые зубы. Успокоиться. Успокоиться…

Нет, не годится. Она хорошо помнила, что кто-то, почти невидимый — рука только мелькала — всё время прикрывал за Сесилом эту грешную дверь. Какой-то тюремщик. Возможно, он так и оставался поджидать хозяина. Стоит Ирис выпрыгнуть — она налетит прямо на него. Можно, конечно, сразу ткнуть в шею наугад, но даже если с первого раза попадёшь в нужные точки — надо будет суметь зафиксировать пальцы хотя бы на полминуты. А бриттанец не дурак, он тотчас обернётся на шум и поймёт, что птичка не удрала, а лишь пытается это сделать. И окажется она одна против двоих мужчин… Нет. Плохой вариант.

Она прислушалась. Тишина за дверью царила идеальная. Если припомнить, то во время прошлых повторений Сесил являлся минуты через три после того, как она приходила в себя — у неё есть ещё время…

Нервно хохотнув, она рванула узел тонкой хиндийской шали, завязанной на талии вместо кушака. Благослови, Аллах и Христос, столичную моду, перенявшую восточные привычки! Взялась за концы кашемирового треугольника с бахромой, перекрутила жгутом, прикинула длину… Как раз годится — перекинуть сзади через голову не слишком высокого человека и как следует затянуть на шее: с не ожидающим нападения мужчиной даже ей, девушке, возможно справиться. Да к тому же, руки у неё неслабые, ох, не слабые… А если ещё может случиться, что из-за внезапного нападения Сесил забудет об амулете, который всё время зажимает в кулаке, инстинктивно попытается освободиться от удавки и упустит цепочку.

Скорее всего, у Ирис один только шанс. Уж она его не упустит. Хватит вертеть ею, как куклой!

Она затаила дыхание и вновь прислушалась.

Где-то в глубине невидимого коридора послышались шаги.

Она до побеления костяшек сжала руки.

И вдруг дверь содрогнулась на петлях — но не от удара, а будто от мощнейшего порыва ветра. Сквозь щели ударили сильные морозные струи воздуха. И одновременно с этим страшно вскрикнули несколько голосов невдалеке. Но вопли тотчас оборвались, словно и не осталось никого… в живых… Девушка похолодела. Это… что сейчас творится? Хорошо, что бытие сорвалось, наконец, с насильно навязанного круга, но… Даже мелькнула трусливая мыслишка: не было бы хуже! Кто там сейчас, за дверью, неизвестный и… опасный? Может, Сесил сам решил сменить тактику, и теперь превратился в кого-то ужасного? Но люди-то там, за стеной, наверняка его. Вряд ли он сам стал их калечить.

Если только… не принёс в жертву, мелькнула не такая уж и бредовая догадка. Кто их знает, этих бриттских колдунов, они ничем не брезгуют.