****

В сопровождении конвоя из шести Стражей Мрака Гадюку на губернаторском буре доставили на Облачную Фабрику.

Облачная Фабрика – с виду как фабрика викторианской Англии, из терракотового кирпича возвышалась над остальным городом. Из её трубы поднимались вверх на несколько десятков метров, оттуда не переставая валил пар – Фабрика была не только зданием правительства, но и главным производством облаков для импорта и экспорта в Надземный мир.

В главном просторном вестибюле большую часть стен занимали огромные окна с витражными вставками в виде цветов. Лепной декор чередовался с литыми женскими масками в ореоле волос и растительного орнамента. Всё внимание приковывала к себе широкая лестница, чей центральный марш разделялся на два других противоположных друг другу. Лестница была обрамлена мраморными перилами с декоративными бронзовыми вставками. По обе стороны от неё стояли, словно часовые, грозные торшеры с гроздьями белых шаров-фонарей. На верхней площадке марша был установлен гипсовый бюст с подписью «Заведующий кафедрой героев и катастрофологов, член-корреспондент Подземельной академии наук, академик Подземельной академии образования, доктор безликих наук, профессор заслуженный деятель науки Подземельного мира, заслуженный свободный артист Подземельного мира, двадцать четвертый губернатор Нижнебурга Эрлик грей Полуночник». На стене над головой гипсового Губернатора парил белый мраморный орёл с темными рубиновыми глазами.

Первый раз в своей жизни Галина попала в это легендарное здание. Здание, в котором отец проводил большую часть своего времени. Все 25 лет своей жизни она прожила в мафиозной деревушке по ту сторону, в Царстве Полоза. В Губернию Ночи она выбиралась только на задания, да и то только с 18, когда наконец стала капо, правой рукой Полуночника.

Галину вытолкнули из бурмашины ректора и повели в здание. Трость у неё отняли – она хромала на левую ногу. Бороться она уже перестала – сбежишь от одних, поймают другие.

В глубине души она знала, что однажды это случиться – её поймают Стражи Мрака или безликие и губернатор её казнит. Она с малых лет знала – поймают, защиты не жди, Полуночник не за кого не вступиться, даже за своих детей.

Пока её вели к Внешнему ядру Земли, где раньше обитали тринадцать атлантов, охраняющих внутреннее ядро с демоном Огневиком, все сотрудники пялились на неё как на чудо света. Губернатор всегда утверждал – ядоязыкие – сказка.

Когда её привели во внешнее ядро.

Они оказались внутри огромной сферы. Сфера будто была выдолблена внутри черного пупырчатого камня. По кругу располагался небольшой металлический балкон с чугунной узорчатой оградой, куда выходило еще восемь пронумерованных дверей – легендарных тайных комнат, доступ к которым был только у губернатора. Внутреннего ядра – тюрьмы, в которой раньше сидел демон Огневик больше не было, охранников-атлантов тоже. Без них помещение казалось пустынным.

– Оставите нас на минуту, – попросил Полуночник.

Стражи Мрака поклонились и послушно вышли.

– Возьми слова обратно… – прошипел Полуночник, в упор смотря на Галину.

– Что? Позволишь мне сбежать? – фыркнула она, – Не за что. Лучше умереть, чем работать под крылом того, кто убил мою маму. Мама была единственной кто меня любил.

– Сейчас расплачусь. Ты была слабой, соплячкой, а после смерти матери стала сильной, упорной, беспощадной…

– Монстром. Машиной для убийств… Папа – эти слова коробили Полуночника, – а любить не могу, – на её глаза навернулись слёзы, – я же сильная, упорная, беспощадная… У нас весь Ядовитый Порох – сплошь парни, все меня бояться. Я ж сильная, упорная и беспощадная. Все мои ровесницы уже замужем… зато я – сильная, упорная и беспощадная… Как ты хотел… но я не счастлива, и ты мной не гордишься.

– Чем я должен гордиться? Чадом, которое ослушалось меня?!

– Почему ты никогда не называл меня дочерью? Почему никогда не звал по имени? Никогда не хвалил меня. Не смотрел мои рисунки. Никогда не называл красивой. Почему остальные папы называли дочек принцессами… а я тоже хотела быть принцессой. А мама называла меня карамелькой.

– Не переживай, скоро ты с ней встретишься.

– А остальные? Ты думаешь, они простят тебя за то, что ты меня убьёшь?

– А ты думаешь, меня они волнуют. Я последние сотню лет считаю, что ядоязыкие – это атавизм, бесполезная вещь, чей функционал более мне не нужен. Они загнуться без меня очень скоро.

– У них есть Виктор, – Гадюка сама в это не верила.

– Пфф, Аспид – слабак. Замкнутый в себе нытик, который корчит холоднокровного волка одиночку. Он камнедолюбов не в состоянии организовать, не то, что мафиозную структуру.

Полуночник топнул каблуком, подавая сигнал входить стражам Мрака. Облаченные в черные плащи и маски вернулись во внутреннее ядро.

Гадюка заставила слёзы втечь обратно и широко улыбнулась.

– Улыбаешься? – выгнул бровь Полуночник.

– Кодекс чести ядоязыких Токсидо гласит, что ядоязыкий умирает торжественно, произнося имя и улыбаясь.

– Твое дело, – фыркнул Полуночник, – несите фотоаппарат.

Один из Стражей унесся за фотоаппаратом.

– Ты будешь первой, кого официально казнили этим новым изобретением.

– А до этого скольких ты казнил неофициально?

Полуночник проигнорировал.

Дверь распахнулась.

– Ну наконец-то, – Полуночник обернулся и открыл рот, – ты же должна была умереть.

На пороге стояла красная и запыхавшаяся Майя, она тяжело дышала.

«Это тупо, – сказал Мудрус, – я рад, что ты осознала, что практически бессмертная, но это не значит, что нужно лезть на рожон. У тебя план есть?»

У Майи не было плана – она так стремилась успеть до живой Гадюки, что забыла придумать план спасения.

Лицо Гадюки тоже вытянулось. Все чего-то ждали от Майи, находясь в состоянии шока.

«Мудрус, а если я блефую и скажу, что умею стрелять лазером из глаз…»

«Не поверят»

«Проверим»

Майя открыла рот, собираясь наплести что-то, но не успела. Всё вокруг затряслось и завибрировало. Будто начиналось землетрясение.

«Зажигалку свою доставай. Зажигалку. – у Мудруса начиналась паника, это было слышно по его голосу»

Майя полезла в карманы за зажигалкой Огневика, она уже догадывалась, что происходит – ВремеНика, почувствовав, что она наконец покинула стены Академии, где находилась Лина, пришла по её душу.

Дверь слетела с петель и вплыла ОНА.

ВремеНика была чем-то средним между полной женщиной и мощным деревом. Вместо ног у неё были извилистые корни, переплетавшиеся друг с другом. Ствол, усеянный множеством прожилок, перерастал в темную гладкую кожу богини. Её вытянутые вверх руки были подняты к небу, она держала будто держала на них небесный свод – свои волосы. Её пышная кудрявая шевелюра спускалась крупными кудрями до самых ног-корней. То там, то тут между кудрями проглядывали звёзды и планеты, кометы и метеориты. Пухлые губы были сжаты. На щеках горел яблоками румянец, а во лбу мерцал крупный камень, будто третий глаз. Но самым большим и крупным из камней был граненный изумруд – он располагался на месте живота богини и приковывал всё внимание. Майе казалось, что ей знакома форма этого камня, но она не могла вспомнить откуда.