– Я заслужил право здесь находиться, Мрак. Можешьповерить, – сказал Эйб. Ухмылка исчезла, а темно-серые глаза вдруг сталиочень трезвыми.

– Как это – заслужил? – спросил Уолтерс.

Ни мне, ни другим стражам спрашивать не было нужды. Заслужил– значит сделал что-то ненавистное для него, но приятное для королевы. Чащевсего связанное с сексом или болью, или и с тем, и с другим. Стражи нерассказывали об унижениях, которым их подвергала королева. В старой поговоркеговорится, что к желанной цели поползешь по битому стеклу. С королевойпоговорка могла осуществиться буквально. Что сделает человек, чтобы положитьконец векам воздержания? И чего не сделает?..

Наверное, что-то на наших лицах отразилось, потому что Уолтерспомрачнел еще больше:

– Что вы от меня скрываете?

Баринтус и Дойл ответили ему непроницаемыми взглядами,отработанными за века дворцовых интриг. Я отвернулась к Холоду, пряча лицо отмайора. У меня кончились запасы непроницаемости.

Холод обнял меня за плечи и распахнул шубу, чтобы яскользнула под нее. Наверное, многие решили бы, что он пользуется моментомпривлечь меня поближе, но я знала – так ему проще достать пистолет или нож,если понадобится. Обнять меня было приятно, но долг у стражей на первом месте.

Я нисколько не обижалась – как-никак это мою жизнь онизащищают.

– Насколько мне известно, майор, – ответилБаринтус, – мы не скрываем от вас ничего, что могло бы повлиять наэффективность вашей работы.

Уолтерс едва ли не улыбнулся.

– Вы не отрицаете, что скрываете от меня информацию?Скрываете от полиции?

– Зачем же отрицать? Вы слишком умны, чтобы думать, чтомы расскажем вам абсолютно все, что знаем.

Майор посмотрел на Баринтуса уже добрее:

– Спасибо, что предупредили. Так вам присутствие этогоЭйба не нравится?

– Не могу спорить.

– Так почему же он здесь?

Мэдлин попыталась вмешаться:

– Майор, нам давно пора готовиться к пресс-конференции.

Майор ее будто не слышал:

– Почему он здесь?

Баринтус моргнул, быстро мелькнуло третье веко – прозрачнаяпленка, помогавшая ему держать глаза открытыми под водой. На суше движениетретьего века выдавало его беспокойство.

– Вы же слышали, что Аблойка назначила королева, а нея.

– Но почему она послала сюда пьяного?

– Протестую, – заявил Аблойк, качнувшись в направлениимайора.

Уолтерс повел носом:

– Выхлоп смертельный.

– Всего лишь доброе шотландское виски, – сказалАблойк.

Баринтус схватил его за плечи.

– Нам нужно кое-что обсудить приватно, майор Уолтерс.Уолтерс сухо кивнул и отозвал своих людей в сторону.

Двоих он попытался оставить, но Баринтус попросил забрать иих:

– Поставьте их на обе двери – снаружи, еслихотите, – только чтобы они не пытались подслушать.

– За дверями они вас не услышат, если вы орать нестанете.

Баринтус улыбнулся:

– Постараемся не орать.

Уолтерс махнул своим копам, и Дойл сказал им вдогонку:

– Придержите дверь для миз Фелпс, пожалуйста.

Мэдлин взглянула на него большими глазами, удивленноприоткрыв ротик. Разыгрывала удивление, слишком быстро она среагировала.

– Ну, Дойл... – Она положила ухоженную ручку наего кожаный локоть. – Мне же нужно подать вас на пресс-конференции в самомлучшем виде!

Он посмотрел на нее почти так же, как Уолтерс недавно, развечто еще выразительней. Она сняла руку и отступила на шаг. На секунду выглянуланастоящая Мэдлин: упорная и безжалостная. Свой козырь она выложила сзаострившимся от злости лицом:

– Королева дала мне приказ проследить, чтобы напресс-конференции вы все выглядели восхитительно. Когда она спросит, почему яэтого не сделала, я могу сослаться, что вы пошли против ее приказа?

Больше чем другие смертные, имевшие дело с двором, оназнала, на что способна королева, – и знанием умело пользовалась.

Я повернулась в руках Холода, выглянув из меха:

– Мы не идем против приказов королевы.

Она взглянула на меня едва ли не презрительно. Мэдлин ужесемь лет пользовалась расположением королевы. Семь лет в лучах абсолютнойвласти, которую имела королева над существами, способными одним щелчкомсвернуть Мэдлин шею. Под защитой Андаис она чувствовала себя в полнойбезопасности. И в общем, правомерно. До некоторых границ. Пора напомнить ей,где проходят границы.

– Это очень ответственная пресс-конференция,Мередит. – Она даже не трудилась называть мой титул, когда нас не слышалидругие смертные. Взгляд ее перебежал с любимой потертой куртки Галена на куцуючерную курточку Дойла и наконец на слепяще-яркую парку Китто. Губы поджались –едва заметно. – Не вся одежда годится, прически не вполне в порядке, имакияжа на вас, Мередит, безусловно, недостаточно, если предстоит фотосессия.Косметика и одежда у меня с собой. – Она направилась к двери – заупомянутыми аксессуарами, видимо.

– Нет, – сказала я.

Она оглянулась с такой надменной миной – любому сидхе назависть.

– Я могу связаться с королевой по сотовому телефону, ноя уверяю вас, Мередит, что выполняю ее приказ. – И она правда вытащилателефон из внутреннего кармана – крошечную игрушку. Он нисколько не портил видблейзера.

– Твои действия сейчас противоречат ее приказу, –сказала я. Я знала, что кажусь слишком маленькой, почти ребенком, выглядывая изпушистого меха. Но сейчас, с Мэдлин или ей подобными, меня это не волновало –чуть ли не впервые в жизни. Нет нужды демонстрировать силу. Здесь и малогохватит.

Она помедлила в нерешительности:

– Не может быть.

– Разве тетя велела нам заняться нарядами, едва мывойдем в помещение с мороза? Это ее точный приказ?

Она прищурила искусно подведенные и накрашенные глаза.

– До подробностей не доходило. – Голос былнеуверенный, но деловые интонации тут же вернулись. – Но после конференциивам нужно будет еще раз переодеться к банкету. Время назначено, и королева нелюбит ждать.

Она нажала на кнопку и поднесла телефон к уху.

Я шагнула вперед из уютного Холодова тепла и прошептала ей всвободное ухо:

– Я наследница трона, Мэдлин, а ты ведешь себя со мнойвызывающе. Я бы на твоем месте задумалась о своем поведении, если б хотеласохранить работу.

Я расслышала из трубки голос секретаря своей тетушки, но неего слова.