– Прости, ошиблась кнопкой, – прощебеталаМэдлин. – Да, они прибыли. Определенные сложности есть, но мы со всемсправимся. Да-да, прекрасно.

Она убрала телефон и попятилась от меня точно так же, какпятились люди от Андаис или Кела. Испуганно попятилась.

– Я подожду за дверью. – Она облизнула губы,взглянула на меня искоса. Не такой уж она прожженный политик. Кое-кто из тех,кто прежде пытался меня убить, теперь улыбались мне в лицо и поддакивали,представляясь лучшими друзьями. Мэдлин до таких высот двуличия не дотягивала,что изменило к лучшему мое мнение о ней.

У дверей она задержалась:

– Но поторопитесь, пожалуйста. У нас действительноочень напряженный график, а королева сказала – цитирую, – что приготовиланаряды на сегодняшний вечер для всех. Она хочет, чтобы к пиршеству всепереоделись.

И она вышла, не оглянувшись, словно не хотела, чтобы явидела выражение ее глаз.

Когда дверь за ней плотно закрылась, Гален спросил:

– Что это ты ей сказала?

Я пожала плечами и опять прижалась к Холоду.

– Напомнила, что как наследница трона я имеюопределенный вес в решении кадровых вопросов.

Гален качнул головой:

– Она даже побледнела. Всего лишь от угрозы увольнения?

– От угрозы изгнания из волшебной страны, Гален.

– Но она же не одержима эльфами, – непонимающенахмурился он.

– Не до зависимости, и все же ее реакция ясно сказала,как она дорожит своим особым положением среди нас. Она не хочет потерятьвозможность касаться плоти сидхе, даже если это лишь случайные касания.

– Ты думаешь, это так важно знать?

– Это значит, что у нас есть рычаг давления на Мэдлин,которого раньше не было. Вот так все просто.

– Совсем не просто, – сказал он.

Я посмотрела в его честные глаза – он почти страдал,осознавая, что я его опережаю, превосхожу в чем-то. Может, мне никогда непригодится информация о том, что Мэдлин достаточно дорожит работой, чтобыугождать мне, а может, и пригодится. Каждый клочок информации – о чьей-томельчайшей слабости или преимуществе, о доброте, о жестокости, о тщеславии –мог оказаться жизненно важным клочком. Я научилась ценить любое проявление симпатииили лояльности, даже если они вызваны были всего лишь желанием угодить всемвозможным хозяевам. Мэдлин не станет хуже относиться к Келу, когда егоосвободят, но теперь она будет относиться к нам одинаково, а это уже кое-что.

– Умница, – с улыбкой сказал Баринтус. – Но водном Мэдлин права: времени у нас маловато.

Он подозвал другого стража. Высокого, худощавого и на видзагорелого до красивого бронзового оттенка, только это был не загар. Кэрроувсегда походил на обожженного солнцем егеря, даже каштановые волосы у негоказались выгоревшими на солнце до рыжины, как у человека, постоянно бывающегона свежем воздухе. Стрижка у него была простая и короткая, и он совсемпо-человечески выглядел, если не смотреть в глаза. А глаза были зелено-карие – нет,не зеленовато-карие, никаких блеклых цветов. Зелень в них была как лес подласковым ветром – то вспыхнет сияющими изумрудами, то потемнеет почти дочерноты.

Мне нередко приходилось спрашивать у сидхе, какого родабожествами они являются, но, как и Баринтус, Кэрроу был виден сразу. Передомной стоял один из великих охотников.

Я с радостью ответила на его улыбку. Когда-то мой отецдоверил ему обучить меня повадкам зверей и птиц. А когда я поступила в колледжна биологический факультет, Кэрроу посещал со мной кое-какие занятия. Ему былоинтересно, не продвинулась ли наука дальше со времени, когда он проверял своизнания в последний раз. В большинстве случаев все осталось на прежнем уровне,но микробиология, паразитология и введение в генетику его зачаровали. Только онодин из сидхе спрашивал меня, стала бы я работать по специальности, если б небыла принцессой. Всех остальных это не занимало – точнее, они не моглипредставить вещи занимательней, чем политика двора. Если ты можешь бытьпринцессой, неужто тебе захочется чего-то другого?

Кэрроу попытался встать на колено, но я поймала его за рукуи притянула к себе.

Он рассмеялся легко и свободно и крепко меня обнял.

– Мне странно было услышать, что ты стала сыщиком вбольшом городе. – Он чуточку отодвинулся, чтобы взглянуть мне влицо. – Я думал, ты заберешься куда-нибудь в глушь изучать животных, нуили в зоопарк устроишься работать, на худой конец.

– Чтобы заниматься такими исследованиями, надо получитьхотя бы степень магистра, да и в зоопарках ее обычно требуют.

– Но почему сыщиком-то?

Я пожала плечами.

– Я подумала, что королева первым делом проверит места,где пригодится мой диплом. В агентстве я даже не сказала никому, что у меня онесть.

– Простите, что прерываю встречу старых друзей, –проговорил новый голос, – но кольцо на Кэрроу среагировало или нет?

Я повернулась на голос и обнаружила лицо, которому была неслишком рада.

– Здравствуй, Аматеон, – сказала я, не сумевскрыть неудовольствия даже в такой короткой фразе.

– О, принцесса, не трудись – я точно так же тебе нерад, как и ты мне. – Он качнул головой, и зимнее солнце блеснуло золотом имедью на его рыжих волосах. Короткие локоны запрыгали по плечам, когда он пошелко мне.

– Тогда зачем ты приехал?

– Королева мне приказала, – сказал он так, словноэто все объясняло.

– Почему? – спросила я, так как это не объяснялоничего.

Он грациозно вышагивал в кожаном, сшитом на заказ пальто.Торс оно обтягивало как перчатка, но развевалось вокруг ног, словно мантия.Черная кожа делала ярче цвет его волос, они горели медью. И, как всегда, япочувствовала головокружение, увидев вблизи его глаза. Радужки у него былипохожи на цветок с разноцветными лепестками – красный, синий, желтый, зеленый.

– На тебя приятно глянуть, Аматеон. Сказать обратное –значит соврать.

Красивое лицо расплылось в надменной усмешке.

– Но не по хорошу мил, а по милу хорош... И насколько язнаю, ты ходишь в друзьях у Кела. Не думаю, что он обрадуется, узнав, что тыменя охраняешь, не говоря уж о чем другом.

Дойл шагнул вперед – ровно настолько, чтобы не дать Аматеонуподойти вплотную. Холод подвинулся вперед с другой стороны, на маловероятныйслучай, если Аматеону удастся обойти Дойла. Но Аматеон их двоих будто незамечал, все его внимание было направлено на меня.

– Принц Кел пока не правит Неблагим Двором. Королеваобъяснила мне это очень доступно.

Усмешка при этих словах пропала вместе со значительной долейнадменности. Мне стало любопытно, как именно Андаис сделала для него свою точкузрения столь ослепительно ясной. Я не сомневалась, что она выбрала весьмаболезненный способ, но на этот раз мне не было жаль пострадавшего. Мелко с моейстороны, но Аматеон был одним из тех, кто испортил мне детство.