все же надо, — глубоко вздохнув, Аня принялась жевать твердое, как резина, мясо.

Как только народ потянулся с рынка, Аня залезла в карету, сняла платье, вытащила из мешка прихваченные с собой штаны, которые они с Леной тайком ото всех носили под платьем. Сшитые из единственного доступного войлока, они были настолько неказисты, что вызывали и смех и слезы.

«Тепло и ладно» — сказала Лена, когда первые штаны Аня натянула, чтобы померить.

— Да, кросс не бежать, и то вперед, — прошептала она сама себе и улыбнулась. — Эвин дай свою куртку, — выглянув из кареты, обратилась она к напарнику.

— Анна, ты с ума сошла, — он аж рот разинул, когда она открыла дверцу, и он увидел эти необъемные штаны, полностью закрывающие даже носы ее жестких кожаных сапог, которые Эвин же и достал девушкам перед самой зимой.

— Не сошла. Видел там несколько мужчин с завязанными на голове тряпками? Они все пузатые. Рубашку я вот так скручу на животе, — она собрала всю длину нижней рубахи и натянув вперед, завязала ее крупным узлом на талии. Сверху нужна твоя куртка, — улыбнулась она и только сейчас поняла, что Эвин пялится на ее оголенный живот.

— Хочешь сойти за торговца? А лицо? — он наконец поднял глаза и тут же покраснел, поняв, что она этот его взгляд на живот уже заметила.

— Брови немного намажу углем, как и глаза. А пыль сделает его грязным, — она наклонилась к карете, и скинув снег с крепежа под ступенью, принялась руками натирать деревянную, ставшую уже гладкой, как стекло, деталь непонятного назначения.

Лицо после такой маски стало и правда, грязным, но пока грязь не высохла, выглядело это так, словно она шлепнулась им о дорогу.

— Принеси уголек из таверны. И дай уже куртку. Посидишь в моем плаще, — настояла она и залезла обратно в карету — стоять на холоде в одной рубахе было плохой затеей.

Запасную рубашку она накрутила на голове в такой же, как у торговца, кокон. В нем спрятались и волосы и часть лба до самых бровей, которые она аккуратно, по волоскам, покрасила углем.

Легкий пушок на лице, который не заметен, но если чуточку подкрасить, становится явным, превратился в жиденькие усики. То же она сделала и с волосками между бровей. Теперь ее брови стали чуть гуще и ближе друг к другу.

Конечно, адекватный человек легко понял бы, что все это — карнавал, но мало кто здесь смотрел на лица — слишком тяжела и суетна была жизнь.

Она не дошла до лавки с лапшой метров десять, остановилась возле опустевшего уже криво сколоченного прилавка, где продавали козий сыр. Женщина с лапшой вызывала интерес многих. Каждому она рассказывала, что это и как можно приготовить «царский» ужин из кучи неприглядного темно- серого цвета.

Через какое-то время она заметила, что наблюдает за лавкой не одна: высокий мужчина в темном плаще на распашку, под которым угадывался добротный гамбезон тоже не отводил глаз от торгашки. Он то расхаживал между рядами, где торговцы собирались, или уже уходили, волоча на спине нераспроданный товар, то останавливался у пустой лавки, прижимался к деревянному столбу, и покусывая губу, наблюдал за «лапшичницей».

Когда женщина продала последнюю кучку замерзшего серого брака, к ней подошел мужчина лет пятидесяти. Невысокий, пухлый, постоянно шмыгающий носом и неразговорчивый, но она перед ним принялась лебезить, Аня глянула на еще одного наблюдателя. Он сощурился и даже как-то чуть подался вперед, словно хотел расслышать их разговор. А потом, когда эти двое пошли на выход, подождал и пошел за ними.

— Значит, не только мне одной интересна история этой хреновой лапши, — прошептала Аня, отвернувшись.

Дождавшись, когда они отойдут метров на двадцать, она пошла за ними. Даже в толпе невозможно было потерять голову в черном капюшоне. Мужчина был сильно выше людей, снующих в этом потоке.

— Уверена, что ты тоже идешь за ними, — сказала она себе под нос и грустно улыбнулась. — Если ты их побьешь, я буду только рада, потому что даже наш Бартол, хоть и силен… привлекать к себе внимание не стоит — слишком дорогой груз у нас в карете.

Глава 58

Возле таверны, куда заваливала разномастная публика с рынка, Аня вдруг потеряла эту голову в плаще. Закрутила было головой, но тут же увидела, как торгашка поднимается по лестницам, и поспешила за ней.

«Может, и показалось, что он ее пасет», — подумала она и махнула рукой.

В большом зале каменного, прогретого от нескольких очагов и жаровни зала яблоку было негде упасть. Только Аня успела подумать, что и маскировка не особо была нужна, как услышала позади себя знакомый голос, зовущий некую Берту. Она обернулась, и все моментально встало на свои места.

От двери к замызганному столу, где кроме женщины с рынка сидели еще человек пять, шла, торопливо раздвигая народ, Фанни! Та самая бывшая кухарка, свистанувшая их рецепт, а потом свалившая со свитой гостей. Как тогда говорили, она уехала с одним из конюхов.

Аня осмотрелась и, не найдя места, встала у стены недалеко от женщин. Торгашка осмотрелась и, как могла, аккуратно передала бывшей «кормилице» замка увесистый мешочек. Золота там не было, это можно было даже не проверять, но количество монет в нем было ощутимо, по тому, как Фанни приняла его.

«Так вот ты какой, северный олень», — хмыкнула было Аня, отвела глаза от что-то обсуждающих женщин и… уткнулась взглядом в лицо того мужика, который караулил торговку. Он смотрел на Аню. Она даже проверила, нет ли кого рядом, но и он, заметив, что его вычислили, отвел взгляд.

— Ух, я уж думал, что ты потерялась, — голос Эвина заставил ее обернуться, и через пару секунд, когда она снова посмотрела туда, где сидел незнакомец, его уже на месте не было. Даже описать его как-то было нельзя, потому что ничего особенного в его лице не было. Сегодня она точно узнала бы его снова, а завтра, выйди он без колпака, просто сольется с толпой.

— Вот кто разбазаривает наш рецепт! — Аня мотнула головой в сторону Фанни.

— Змея! Я ее сейчас выведу и в канаве утоплю, — прошипел Эвин и ринулся уже было в сторону гадины, но Аня поймала его за рукав.

— Выйди и предупреди Бертола. Засуньте ее в карету. Я пойду за ней. Думаю, она рада будет снова оказаться в замке лорда, — Аня улыбнулась и решила, что врагов и правда стоит держать поближе. Сейчас зима, а это значит, вредительница никуда не