что все начато не вовремя, понимали, ради чего эта миссия, но молча трудились.

— Он еще нас не знает, Анют. А если решит навредить, будет так бежать, что запутается в своем платье.

— Это сутана, Лен, — поправила ее Аня и улыбнулась.

— Ну, он тоже забудет, как она называется. Я не остановлюсь ни перед чем, чтобы мы оставались в безопасности, но мы должны стремиться к одному — к возвращению. Получилось раз, получится и второй, — уверенно закончила Лена и взялась за угол мешка.

Глава 54

Святого отца не было слышно и видно пару дней. Девушки, в первые дни оборачивающиеся на каждый скрип двери, наконец, расслабились и даже начали смеяться. Лена в деталях рассказывала о своем расследовании в их родном мире. Аня внимательно слушала, улыбалась тому, как подруга пытается завуалировать свою заинтересованность писателем.

— Лена! — Аня вдруг выпрямилась, из рук ее выпал колобок из теста, который она мяла. Подруга увидела, что глаза ее раскрыты, словно в ужасе, и даже посмотрела за свою спину: туда, куда, казалось, и смотрит Аня.

— Да что? Утюг забыла выключить или данные в ЖКХ подать? Вечно ты меня пугаешь своими вот этими приступами воспоминаний, — Лена выдохнула и положив тесто на стол, присела на лавку. Хотелось кофе, вида из окна своей кухни на заснеженный двор, крышу своей машины под окном, на детей, возящихся в снегу, на голубей, кружащих над старушкой, крошащей черствый хлеб.

— Лена, он здесь! — на выдохе выпалила Аня, и Лену выкинуло из воспоминаний и приятной, теплой картинки, только что так ярко представленной в мыслях.

— Кто? — Лена подскочила, приоткрыла дверь, осмотрела цех в поисках отца Фарнеля и, закрыв ее, присела на место. — Аня, хватит пугать меня. Давай похлопай ресницами, чтобы глаза сузились до нормального состояния, иначе ты меня в могилу загонишь.

— Твой Лев… он здесь… ты притащила его с собой, как и я тебя… — прошептала Аня и прикусив нижнюю губу, села на лавку. Взгляд ее все еще был стеклянным.

— Чего это «мой»? Никакой но не мой. Не хватало мне связаться с посредственным писателишкой… — и тут Лена словно очнулась и замолчала на пару секунд, а потом шепотом, как и Аня, спросила: — Думаешь? Но как?

— Так. Те слова, которые ты произнесла… ты точно назвала его, когда проговаривала, что хорошо бы вам самому там побывать и все прочее? — Аня, наконец, задышала более ровно и даже заняла теперь место Лены, выводя ее из «режима зависания».

— Да. И на этом закончила читать. Проговорила вслух…

— Ты же одна была у меня дома? — Аня свела брови. — Зачем тогда вслух?

— Я всегда говорю сама с собой. Когда читаю, когда смотрю телевизор… ну, по телевизору я говорю с ведущими, — Лена засмущалась было, но тут же посмотрела на Аню с упреком: — Какое это имеет отношение к делу?

— А такое, Лена. Я дома никогда сама с собой не говорю и телевизор не смотрю, а вот ту самую строчку я произнесла вслух. Понимаешь… Рождество и все такое. Время, когда чудеса должны случаться. Хотелось, чтобы «Он», — Аня подняла глаза к потолку, видимо, чтобы показать, кого имеет в виду, — чтобы «Он услышал».

— Ну вот и услышал, так что, чудеса случаются. А теперь мы случаемся с этим вот всем, — Лена обвела глазами небольшую комнатку, но Аня поняла, что подруга имела в виду не только ее.

— Я уверена, что он здесь. И мало того… Раз он так отчаянно хотел заполучить эту книгу, он здесь уже был, — сделала выводы Аня.

— А если не здесь? Ну, допустим, в другом времени или месте? Может, на каждого это работает по отдельности? — предположила Лена, но Аня заметила, как расширились ее зрачки.

— Мы вместе попали сюда, ты отдельно попала сюда. Вот поэтому я и решила, что он тоже попал сюда. Есть, конечно, небольшое расхождение во времени, но это мелочи.

— Значит, ты думаешь… он именно поэтому хотел забрать книгу? Чтобы больше никто сюда не попасть? — Лена даже осмотрелась и сощурилась, словно пыталась раздать роли попаданок каждому, кого здесь знала или видела. Но потом вдруг резко встала и заходила вокруг стола: — Маша же мне расссказывала… Что там она говорила про нее? — Лена потерла виски, прикусила губу и заходила еще быстрее. — А! Вспомнила! Это был первый пробный тираж книги. Ее мало читали в сети, и автор решил выпустить рекламу. Обставили все так, будто получат исключительно истинные ценители его творчества. Их издали всего сто. Ты тоже ездила в книжный, чтобы получить свою по предзаказу?

— Да. У меня есть все ее книги. Ой, его, — Аня даже хмыкнула, вспомнив, что автор мужчина. Так непривычно было это понимать.

— Вот. А потом он объявил, что отдаст деньги назад, чтобы получить книги с этой кривой страницей в обмен на новые. Естественно, народ захотел вернуть деньги и получить книгу бесплатно. Но твоя осталась, потому что…

— Потому что я уже прочла эту страницу. В первый же день покупки… Не отрываясь читала, как сумасшедшая, а потом мы оказались здесь, — закончила за Лену Аня.

— Ну, будем надеяться, что таких жадных до букв больше нет, — выдохнула Лена.

— Лев может оказаться любым из здешних, — прошептала Аня.

— Нет, он, вероятнее всего, тоже. Переместился в своем обличье. Хотя, выглядит он так, что мог бы легко затесаться здесь. Да и просто… мы могли его не видеть среди этой тучи людей, — Лена снова взялась за тесто. Тишина в цехе говорила о том, что у людей закончилась работа.

До вечера девушки работали молча. Подумать было о чем. А к ночи дождь вдруг начал перемежаться со снегом. Они вышли, чтобы пройти до кухни к Марте и перекусить перед сном, и встали перед выходом, как вкопанные.

— Я не поняла… только что было относительно тепло, да и холодами особо не пахло, — Аня протянула руку на улицу. Мокрая снежинка моментально растаяла, как и те, что долетали до земли.

— В навозе, да, там и зимой некоторое время можно жить, — хохотнула Лена. — Думаю, тут зима не похожа на нашу. Более теплая, но сырая, наверное. Надо утепляться, Ань. У нас есть фиговенькие плащи, но нет даже носков. Чулки я видела только у леди. И то, это больше похоже на старые растянутые клоунские шапки. В одном таком чулке уместится десять килограммов картошки.

— Сейчас я жалею, что не научилась прясть. Шерсти здесь, как навоза — огромная куча, — Аня вздохнула и покачала головой.

— Но