И после того как он поколотил, стало понятно, что за дверьюпроисходит какая-то жизнь. Тоненько и как будто очень далеко залаяла собака,что-то сильно стукнуло, и женский голос, усиленный динамиком, вдруг грянулпосреди лестничной площадки.

– Вы к кому?

Хохлов заозирался, заоглядывался, но никаких динамиков ненашел и поэтому поднял голову и ответил в воздух:

– Мне нужна Наталья Павловна.

Собака залаяла на этот раз оглушительно, будто в микрофон.

– А вы кто? – перекрикивая собачий лай, спросил неведомыймощный голос.

– Моя фамилия Хохлов, я друг Димона, то есть ДмитрияПилюгина из шестнадцатой квартиры. Мне нужно с вами поговорить.

– Я не стану с вами разговаривать.

– Наталья Павловна! – закричал Хохлов и опять сталозираться. – Я ничего плохого вам не сделаю! Мне просто нужно спросить!

– Меня уже спрашивали в милиции. Я все рассказала.

– Наталья Павловна, вы меня видите?! – И Хохлов повернулсявокруг своей оси, как балерина в финальной сцене балета «Жизель». – У меня неторужия и вообще ничего нет! Я могу оставить на площадке куртку, чтобы вы небеспокоились! У меня всего два коротких вопроса, и я уйду!

– Я вам не открою.

На площадке было всего две двери. Возле одной из них плясалХохлов, а вторая вдруг на секунду приоткрылась, из нее показалось любопытноелицо и тут же скрылось. Громыхнуло железо, щелкнули замки.

– Ну, хотите, давайте так поговорим, через домофон! –надрывался Хохлов. – Клянусь вам, я только спрошу и уйду! Клянусь!

– Черт с вами, – сказал динамик. – Сейчас.

То ли из-за мощного голоса, то ли из-за того, что пришлосьпотратить столько усилий, чтобы уговорить неведомую Наталью Павловну, Хохловожидал увидеть могучую и дородную даму средних лет в лосинах и длинной майке.

Когда дверь отворилась, он чуть в обморок не упал.

Наталья Павловна оказалась эфемерной красавицей в джинсах икороткой вязаной кофточке, приоткрывавшей смуглый живот. В пупке блестелбриллиант.

Хохлов открыл и закрыл рот.

– Если вы меня прикончите, – предупредила Наталья Павловна,– не будет вам ни прощения, ни оправдания!

– Я… не собираюсь, – уверил ее Хохлов, косясь на пупочек. –Вы мне только скажите, что вы видели той ночью, когда убили Кузмина.

– Проходите, – пригласила красавица. – Хотите, кофе сварю?

Хохлов истово закивал и сказал:

– Нет.

– Я не поняла.

В просторном холле пахло сухими цветами и кофе, и лежаляпонский соломенный коврик, и на деревянной лестничке валялась белая шуба.

– Але! – из-за его спины позвала Наталья Павловна. – Вы кофебудете или не будете?

Хохлов помотал головой, на этот раз отрицательно.

– Ну, как хотите.

Из распахнутых двойных дверей выбежала длинная и узкая таксаи остановилась, задрав длинную и узкую морду.

– Это Милка, – представила Наталья Павловна.

Такса подошла к Хохлову и зарычала.

– Милка, если он станет меня убивать, тебе придется егопорвать в клочки, – сообщила таксе хозяйка. – Понял, мальчик?

– Она же Милка, – глупо сказал Хохлов, но тут таксаповернулась к нему задом и стало отчетливо видно, что это и впрямь мальчик.

– Ну и что? На самом деле его зовут Милон. Помните«Недоросля»?

Хохлов не помнил никакого недоросля, и Наталья Павловнапояснила, что комедию «Недоросль» написал Фонвизин, и там как раз естьперсонаж, которого звали Милон.

Хохлов смотрел на нее во все глаза.

– Так о чем вы хотели меня спросить?

Она сгребла с лестницы белую шубу, поднялась на двеступеньки и зашвырнула ее наверх. Шуба тихонько сползла обратно. Девица необратила на нее никакого внимания.

– Вы гуляли позавчера вечером с… Милоном и видели драку.Правильно я понял?

Она вздохнула и пятерней растрепала и без того растрепанныебелые волосы. Растрепав, она, кажется, стала еще красивей.

– Ну, что-то такое примерно… Ну, то есть не драку, а какдядька из нашего дома дал второму дядьке в морду. То есть в лицо. То есть пофизиономии.

– Что было дальше?

Она пожала плечами:

– Милка залаял, я побежала, и все. Больше ничего не было. Яэто в милиции рассказала.

– А где вы были в тот момент?

Она удивилась:

– Во дворе.

Хохлов посмотрел на нее.

– У вас везде объявления, что во дворе с собаками гулятьнельзя, – быстро сказал он. – Что их нужно выводить за территорию. Вы… Милонавыводили за территорию?

– Конечно.

Думать последовательно и логично, приказал себе Хохлов,вспомнив наказы подполковника Никоненко. Думать так, чтобы все укладывалось всхему.

– Но дом можно обойти только с одной стороны, – продолжалХохов, – с той, где подъезд. Они дрались возле подъезда. Вы шли к воротам иливозвращались от них?

– Возвращалась. Я с перепугу побежала обратно к воротамвместо того, чтобы к своему подъезду бежать. Мне тогда бы нужно было мимо них,а я… испугалась.

– Так. Вы испугались и побежали к воротам. Дальше что?

– Ничего. Я постояла, постояла и пошла обратно. У подъезданикого не было, я специально заглянула за угол, прежде чем дальше идти.

– Стоп, – сказал Хохлов. – И трупа не было?

– Ну, конечно, нет! Что за глупости вы говорите! Если бы тамбыл труп, я бы от страха…

– Стоп! – закричал Хохлов. – Если трупа не было, тот самый,с кем дрался ваш сосед, должен был пройти мимо вас, если он шел к воротам! Онмимо вас прошел?

Девица подумала.

– Никто мимо меня не проходил.

– Но этого быть не может! Этого просто не может быть, ивсе!.. – Тут такса Милон, которой не нравились крики Хохлова, залаяла и сталаприпадать на передние лапы.

– Замолчи, – велел ей Хохлов. – Если он не проходил мимовас, значит, он вернулся в подъезд! Больше ему идти было некуда.

– Ну, этого я не знаю, – бодро заявила девица. – Может, онна такси уехал! Там машина-такси стояла, а потом уехала.