– Илья Иванович, я на месте, – сообщил домофон.

– Мы выходим, – ответил мужик. – Женька, как ты, обутый,пойдешь за сумками? Вечно с тобой!..

– Да я разуюсь!

– Я сам принесу!

– Это наш водитель приехал, – сказал Женя с лихойнебрежностью. – Папа не любит, когда его возят, а его служба безопасностиговорит, что без водителя никак нельзя! Только папа чихать хотел на службубезопасности!.. Он летом всегда сам…

– Женя, бери сумки и выходи.

– До свидания, теть Оль!

– Пока, Жень!

Волоча две громадные сумки – куда там «челнокам» первых летперестройки! – задевая за стены, ребенок с трудом протиснулся в дверь, агрозный мужик сунул ноги в башмаки.

– Прошу прощения, – сказал он Ольге и, пыхтя, сталзавязывать шнурки. – Я не могу вас здесь оставить. Ну, никак!..

– Позвоните Кате, – устало попросила Ольга. – Передайте ей,что я ее жду.

– Некогда мне звонить!

– Послушайте!

Она вдруг вышла из себя – из-за огромного дома за кованымзабором, из-за машины с водителем, которого «папа не любит, но службабезопасности не разрешает ездить одному», из-за невиданных просторов, которыеоткрывались вокруг, – метры и, кажется, километры плитки и темного дерева! Иеще из-за того, что она так устала, замучилась, из-за того, что ее собственныйсын страдает и не знает, что теперь будет с отцом, из-за бабы Веры, котораяустроила погоню, из-за того, что Кузя погиб нелепой смертью, а этот твердолобыйпень слышать ничего не хочет!

– Мне нужно поговорить с Катей, и я с ней поговорю! – Онарешительно прошла мимо изумившегося мужика и стала снимать шубу. – ДмитрийКузмин убит. Мы ищем его убийцу. Судя по всему, ваша жена пыталась увидеться сним накануне смерти! Вам ясно?

Мужик секунду смотрел на нее, а потом моргнул, как сова:

– А вы кто?.. Любительница частного сыска Даша Васильева?

– Я вам уже объясняла сто раз! – огрызнулась Ольга. – Менязовут Ольга, я жена Дмитрия Пилюгина. Они с Кузей, то есть с Дмитрием Кузминым,учились на одном курсе!

– Подождите, – повелительно сказал хозяин дома, когда онастала снимать сапог, но Ольга ждать не стала. Она стянула сапог и принялась завторой.

Тогда он выхватил из кармана телефон и нажал кнопку.

– Если вы вызываете охрану, – начала Ольга, – то ради бога!Я все равно никуда не уйду, и вы меня не заставите, даже если вызовете сюдаавиацию! Мне нужно знать, зачем Катя приходила к Кузе в общежитие наканунеубийства. Мне нужно знать, зачем…

– Заткнитесь, – велел он, не взглянув на нее, и Ольга, самаот себя этого не ожидая, послушно захлопнула рот.

– Катюш, – сказал мужик в трубку. – Тут тебя спрашиваетОльга Пилюгина, говорит какие-то странные вещи! Будто Кузмин убит! Ты об этом…ничего не знаешь?..

Ольга молча слушала. Мужик тоже слушал. В трубке верещало.

– Хорошо, – произнес он наконец. – Договорились. Ладно.

Он нажал «отбой», и Ольга спросила:

– Что она сказала?..

Но мужик нажал следующую кнопку и, отвернувшись, заговорилсовсем другим тоном.

– Женька, езжайте одни. У меня тут… дела нарисовались! Давсе из-за твоей тети Оли! Да. Да. Нет. Нет, я сказал. – На этот раз трубка неверещала, а выла. – Мама сказала, что она уже близко. Дай мне Лешу.

Не слушая воя и прикрыв трубку ладонью, он кивком показал вглубину холла и буркнул Ольге:

– Проходите!

– Спасибо.

И она пошла по просторам бежевой плитки и темного дерева,спиной чувствуя его взгляд и одергивая сзади свитер, как школьница, вызванная кдоске и не смеющая оборотиться к классу задом.

– Направо! – издалека негромко приказал мужик, онаоглянулась на него – он снимал куртку – и свернула.

За углом – угол был вовсе не угол, то ли круглый, то лиовальный, – открылся небольшой уютный зал, который можно было бы показывать вфильмах «из жизни миллионеров» наряду с мобильными телефонами,инкрустированными бриллиантами, автомобильными салонами, инкрустированнымирозовым деревом, и хрустальными бокалами, инкрустированными золотом. Вокругпростиралась неописуемая красота, но лучше всего были окна – от пола допотолка, полукруглые, легкие, – и смотрели они в засыпанный снегом сад,синевший в холодных сумерках.

Ольга подошла поближе.

За окнами была небольшая каменная терраска со сдвинутыми кстене плетеными креслами и круглыми фонарями, а дальше лежали сугробы и, нешелохнувшись, стояли сосны, почему-то всегда напоминавшие Ольге гигантскийцерковный орган. На темных лапах лежали белые подушки снега, и казалось, чтодом стоит в волшебном лесу.

За ее спиной раздался шорох, щелчок, и за окнами, попериметру каменной террасы, вспыхнули фонари, и сосны за границей очерченногосветом круга провалились во мрак.

Ольга оглянулась. Хозяин дома стоял у двери и внимательносмотрел на нее.

– Зажечь камин? – спросил он после короткого молчания.

Ольга пожала плечами:

– Как хотите.

Он присел на корточки перед громадным белым камином.Стукнула решетка, чиркнула спичка, и чуть-чуть потянуло дымом.

– Кузмин на самом деле… помер?

– Он не помер! – возразила Ольга. – Его убили! Почти напороге нашего дома.

– Кто его убил?

– Вот именно это мне нужно выяснить, – сказала она оченьтвердо. – Потому что в убийстве обвиняют моего мужа.

– А ваш муж его не убивал? – уточнил мужик.

– Нет!

Он пошевелил в камине поленья, отчего огонь заплясал живее,и сел на диван.

– Садитесь. В ногах правды нет.

Он еще помолчал, а потом сказал решительно:

– Я бы сам его убил давно. Поэтому ничего удивительного втом нет.

– Как?! – поразилась Ольга.

Мужик сделал неопределенный жест рукой:

– Ну, он был очень неприятный человек. Просто… гадкий.

Ольга оскорбилась. Это было довольно сложное чувство, ноосновная составляющая, пожалуй, такая – Кузя был частью нашей жизни. К вашей онне имел и не мог иметь никакого отношения! Что вы-то можете знать о том, какимон был, и что заставляло его быть таким?!

Поэтому она сказала язвительно: