– Вам-то что за дело, приятный он или неприятный! Он нашдруг, то есть был нашим другом, и для нас важно, кто и за что его убил!

– Мне нет никакого дела до того, кто его убил, – согласилсямужик. – Но он очень мешал мне жить.

– Кузя?! – переспросила Ольга. – Вы его, наверное, путаете скем-нибудь! Как он мог вам мешать?! Кто вы и кто… он?

Мужик пристально и насмешливо смотрел на нее, покуриваясигарету.

– Он не давал мне усыновить Женьку. Он все время мне мешал.Каждый раз поездка на море или в горы у нас выливалась в многомесячнуюпроцедуру! А командировки!.. Мой адвокат караулил его у проходной, у общежития,у магазина!.. Чтобы подписать эту чертову бумагу, доверенность! А он толькокобенился, мать его!..

Он вдруг вспылил так, что стукнул кулаком по деревянномустолику, на котором в корзине лежали красные крепкие зимние яблоки. Одно лежалоотдельно, оно покатилось и упало.

– Несколько раз мы оставляли Женьку у бабушек, потому чтоэтот ваш Кузмин так и не подписал нам доверенность! А у меня еще работа такая,я месяцами живу за границей! И вот каждый раз, каждый чертов раз мы гадали,разрешит он нам взять с собой ребенка или не разрешит! Соизволит его величествоили не соизволит! Когда не разрешал, Катя моталась туда-сюда, чтобы быть то ссыном, то со мной, а этот ваш… друг все только выламывался!.. Когда отменилидоверенности, ей-богу, мы в церкви свечку поставили за здоровье того, кто этосделал!

Ольга слушала очень внимательно. Так внимательно, что оттишины, когда он замолчал, у нее даже в ушах тоненько, по-комариному зазвенело.

– И… что? – спросила она, чтобы прервать этот комариныйзвон.

– Да ничего, – сказал мужик, нагнулся и подобрал яблоко. –Гад он последний, этот ваш Кузмин! Женька ему не нужен, ну, совсем не нужен! Яс ним даже говорить пытался! Ты, говорю, сука, к ребенку не приехал ни разу,игрушку ему не купил, в каком он классе, не знаешь! Какой ты отец?! Я емуговорю, тебе, суке, только бы нам нервы помотать!

– А он?

– А он мне на это – тебе все в жизни задаром досталось! Этомне-то!.. Вот покрутись теперь, попрыгай вокруг меня! Ты вот весь такой из себяуспешный, богатый, а я, маленький ничтожный человечишка, и будет по-моему, а непо-твоему!

Ольга отошла от окна и присела к нему на диван.

– Не может такого быть, – сказала она, подумав. – Никак неможет.

– Чего не может быть?

– Чтобы он так с вами разговаривал! Он всех боялся. Он дажена машине не ездил, потому что боялся гаишников! И еще, что «подставят». Моймуж ему сто раз говорил – кто тебя подставит, кому ты нужен! Подставить надороге можно того, с кого есть что взять, а у тебя же на лбу написано, чтовзять с тебя нечего!

– Да он со мной так и не разговаривал, это уж я так!.. Самдодумал, – отмахнулся мужик. – Он со мной вообще не разговаривал! В тот раз яего прижал хорошенько, так он потом от меня прятаться стал.

– А что же тогда вы говорите, что он…

– Да это он Кате говорил, а она уже мне передавала! С Катейон был храбрый.

Ольга вздохнула.

– Да. Это на него похоже. Он и со мной был храбрый. И сДимоном стал, когда понял, что на самом деле может мешать ему работать!

– А мне он мешал жить, – заявил мужик и поднялся. – Катяприехала. Видите, фонари зажглись.

В глубине волшебного леса, который спал за высокими окнами,зажглась цепочка желтых, как в сказке, огней, сугробы озарились, заискрились,как будто повеселели. Там, за деревьями, плавно двигалось что-то большое, иОльга не сразу поняла, что это машина.

Хозяин вышел, а Ольга задумчиво пошевелила в камине дрова,которые вдруг осыпались целым снопом искр.

Что это может значить?..

Все или ничего?

Мог ли этот человек убить Кузю, потому что, по его словам,тот мешал ему жить, да еще как! Не в том смысле, что он сам дал Кузе по голове,а нанял специально обученного человека, который все это ловко проделал?!

Да, но тогда как Кузя оказался возле их подъезда, как там жеоказалась пепельница с каменной русалкой, куда подевалась его ушанка и ктоукрал деньги из офиса Дмитрия Хохлова?

Нет, не мог.

Ее телефон, который настраивал Степка, содрогнулся в карманеи сказал гнусным голосом:

– Возьми трубку, тебе звонят. Возьми трубку, тебе звонят!

Девочки у нее на работе всегда страшно пугались, когдазвонил ее телефон, а Степка очень гордился собой и утверждал, что гнусный голосназывается «реал-тон», и сейчас это очень модная штука!

Звонил Хохлов.

– Оль, – спросил он почему-то задыхающимся голосом. – Тыбыла у Кузи в комнате?

– Я… туда только зашла. Я зашла, а там у него всеразгромлено! То есть вообще все! И я ничего не успела посмотреть! Но баба Вера,комендантша, сказала, что в ту ночь он вернулся домой! – Ольга отошла к окну иприкрыла трубку рукой. – Он приехал около двенадцати, значит, он тогда еще былжив! А если он в двенадцать был жив, значит, Димона нужно немедленно выпускать!

– Точно около двенадцати?

– Ну да, – зашептала Ольга, оглядываясь. – Приехал, бабаВера хотела ему конверт отдать, а он не взял. Я забрала конверт, он у меня.Какой-то банковский, я еще не смотрела. В тот же день к нему приезжалаКатька-зараза. Я сейчас у нее дома. – И она еще понизила голос.

– Молодец, – похвалил Хохлов. Кажется, он совсем не слушал.– Оль, скажи мне, у него на окнах есть шторы? Ну, в его комнате?

Такого вопроса Ольга не ожидала:

– Что у него есть в комнате?

– Шторы! – громко повторил Хохлов. – Што-ры! Такие тряпки наокнах, знаешь, вешают?! Есть или нет? Ты заметила?

Ольга секунду подумала, вспоминая.

Город смотрел прямо в беззащитные Кузины окна, это онахорошо запомнила.

– Нет у него штор.

– Отлично. Тогда все, пока. Созвонимся.

– Митя, Митя! – закричала Ольга.

– Я тебе позвоню. Или сама звони.

Он что-то узнал, подумала Ольга, сжимая в кулаке смолкшуютрубку. Или хочет что-то проверить.

Это хорошо, конечно, но ей казалось, что самое главное ужесделано – ее муж не мог убить Кузмина, потому что в двенадцать тот был вобщежитии, а Пилюгин в это время мирно спал в супружеской постели!..

– Ольга?

Она оглянулась.