– Димона забрали, но я знал, что он не мог Кузю убить! И ястал искать, и нашел зажигалку, на которой было написано «городское такси»! Апотом ты избил Родионовну, и у нее я нашел шапку. Только вот у Кузи былпортфель. Куда ты его дел? Выбросил? Или пожалел?

Максим вдруг сделал странное движение глазами, в другоевремя Хохлов ни за что не заметил бы этого, особенно в неверном свете прогнозапогоды, который, кажется, все продолжался в телевизоре, но сейчас он замечалвсе.

Он был на войне и больше всего на свете хотел, чтобы войнаэта закончилась и он с победой вернулся бы домой, к Родионовне, Тяпе и щенкам!Он не мог себе позволить чего-нибудь не заметить!..

Большими шагами он подошел к серванту, у которого однадверца была оторвана, и вытащил из-за него синий Кузин портфельчик, который тотполучил на какой-то научной конференции.

– Не выбросил, значит, – сказал Хохлов. – Себе приберег? Иликому подарить хотел?

– А пошел ты, сволочь! – крикнул Максим Кузмин. – Когда онмне стал говорить, что у него теперь полтинник долларов, я чуть с ума не сошел!Я копейки считал, на десятку в день жил, одни супы из пакетов жрал, а он,гнида, столько денег огреб! И еще хвастался, как на этой суке женится, накурорт ее повезет! Ладно бы вкалывал, а то всю жизнь жопу протирал!

Он орал, изо рта у него брызгало, и Хохлов брезгливопосторонился.

– Мой брат, мой собственный брат, твою мать! Всю жизнь ятолько и слышу, какой он умный, какой гениальный! Какой гениальный, твою мать?Урод! И мне заливал, что деньги уже получил, мол, они у него в кармане! Ну, я идал ему по башке! Просто так дал, а он хлипкий, зараза! Глаза завел, головузапрокинул, и того!.. А денег-то у него не было! Не было у него бабок!

– Ты все врешь, сука, – произнес Хохлов на ровной ноте. – Тыударил его не кулаком. Ты его ударил чем-то тяжелым в висок. И смеешь говорить,что не собирался убивать?! В суде все расскажешь!

– Вот тебе суд! Видал? Хрен тебе собачий, а не суд!

Максим кинулся к окну, ударил в хлипкие створки, стеклоахнуло и жалобно зазвенело.

– Держи его!! – заорал Пилюгин, но Максим уже перемахнулчерез подоконник и пропал.

– Твою мать!! Мать твою!!!

Голова к голове они высунулись в окно.

Черный человек лежал на белом тротуаре. Он силился поднятьсяи никак не мог, он даже ползти не мог, хотя подтягивался на руках и подтаскивалстранно вывернутые ноги.

– Третий этаж, – сказал Пилюгин, тяжело дыша. – Небось ногусломал.

– Лучше бы он шею сломал, – пробормотал Хохлов. – Вызывайментов, Димон. Все. Конец истории.

И они посмотрели друг на друга, а потом еще раз вниз иодинаково стали тащить из карманов мобильные телефоны, а после Хохлов осторожнопоставил Кузин портфельчик на стул, и холод вваливался в распахнутое окно, ивнизу стонали и матерились, и залаяла какая-то собака, и…

…и Родионовна решила, что он должен повесить этого самоготряпичного ангела почему-то обязательно перед работой.

Он не спорил. Кто же спорит с беременными?!.

Из ее затеи вышла целая эпопея, и в результате онипоссорились. Хохлов кричал, что опаздывает на работу, Родионовна тожеповизгивала в том смысле, что и ей бы неплохо на службу, а Хохлов спрашивал,какого тогда рожна нужно вешать этого ангела непременно в девятом часу утра, аона отвечала, что больше ни минуты не может прожить без него, подвешенного кпотолку.

Хохлов покорился. Кто же спорит с беременными?!

Ангела он повесил, и уехал на работу злой как собака, и весьдень думал о том, что поссорился с Родионовной. Пусть это все ерунда, мелочижизни, на которые не стоит обращать внимания, но он поссорился с ней первый разза полгода, и от этого ему было неуютно.

В середине дня Хохлов бросил работу и поехал к ней, в еепереводческое бюро, и они наскоро помирились, стоя в дверях старинного особнякав центре старой Москвы, где она работала.

Люди входили и выходили, Хохлов теснился, пропуская их, ипримирение было очень уж скомканным, но лучше так, чем поссориться!

В первый раз за полгода.

На площади было людно, и старуха с добрым лицом кормилаголубей, Родионовна время от времени на нее посматривала. Глядя на старуху сдревним, морщинистым лицом, и стоя в дверях своей конторы, и слушая Хохлова,Родионовна почему-то представляла себе, как станет старой, а потом умрет, иХохлов умрет, и еще, не дай бог, раньше ее, а она с ним поссорилась!

Тут Арина залилась слезами, бросилась к нему на шею, и онипомирились окончательно, и Хохлов пошел к машине, а она взялась за ручкуоблупленной входной двери.

У нее за спиной, где старуха кормила голубей, вдруг что-товсполохнулось и захлопали крылья.

Арина быстро оглянулась, и Хохлов, который в этот моментоглянулся тоже, издалека помахал ей рукой.

Голуби разлетелись, и старуха куда-то подевалась, площадьбыла пуста.

… а может, и не было никаких голубей?..

Ведь всем хорошо известно, что, если быстро-быстрооглянуться через правое плечо, вполне можно заметить стоящего за ним ангела.