– Ну-ка, что у нас тут? «Доставить светлого стража Дафну,состоящую на службе у мрака, в Тартар для выяснения некоторых вопросов. ГлаваКанцелярии мрака Лигул»… Итак, что за шум на птицеферме? Разве светлый стражДафна не желает отправляться в Тартар по доброй воле, чтобы выяснить тамнекоторые вопросы? – спросил мечник не без иронии.

– Не желает! – подтвердила Дафна.

Она стояла напряженная, с флейтой у губ, готовая дорогопродать свою свободу. На ее груди поблескивали крылья на цепочке. Цепнаякарлица Римма Хакимовна не могла оторвать от них вожделеющего взгляда. Ужедважды она прокусила губу, и теперь слюна смешивалась с кровью.

– Пшшш! Отдай цацку, дрянь! – гундосила она.

Не выдержав, карлица метнулась к крыльям, растопырив пальцы,но тотчас отлетела, как теннисный мяч, по которому ударили ракеткой. Дваждыописав на цепи круг, карлица врезалась в живот Хакиму, который, с досадойраспутав цепь, швырнул ее на землю, сапогом наступив на шею.

Не сговариваясь, трое стражей метнулись к Даф, пытаясь вырватьу нее флейту, однако меч Арея очертил в воздухе границу, и они остановились.

– Спокойно, друзья! Кипение полезно только для чайника.Градусы следует повышать постепенно! Если угодно, вам подтвердит это уважаемаяменагер некроотдела! – сказал Арей, кивая кому-то.

Хаким быстро обернулся. У стены дома, опираясь на свойнадежный сельскохозяйственный инструмент, стояла Мамзелькина, холодная, каккладбищенская статуя. Никто, кроме Арея, не заметил, когда она подошла.

– Про градусы подтверждаю и расписываюсь всеми ручками, какживыми, так и шариковыми, – сказала Мамзелькина.

Она встретилась взглядом с карлицей Риммой, и та, издавнеясный, полный ужаса звук, поспешила спрятаться за ногу Хакима. Дождавшись,пока она выглянет, Аида Плаховна подмигнула. Напуганная Римма начала торопливопрорывать в снегу норку.

– Арей, ты же видел предписание Лигула! Что за шутки? Онждет Дафну в Тартаре! – повторил Хаким, в поисках поддержки взглянув насопровождавших его стражей.

Те мялись, хорошо зная мечника.

– Какое чудесное чувство – ожидание! Оно таит больше надежд,чем любое другое, – щурясь, как кот, сказал Арей.

Ладонь Хакима легла на рукоять меча. Остальные стражиощутимо напряглись, ожидая команды. Однако заметно было, что значительноговоодушевления они не испытывают.

– Арей, ты не оставляешь нам выхода! У нас приказ! ДАФНАДОЛЖНА ПОЙТИ С НАМИ! – произнес Хаким.

Арей издал губами насмешливый звук. Нечто вроде«трум-пум-пум».

– Кому она должна, она прощает. Пускай решает сама. Я всегдастановился беспомощен, когда дело касалось хорошеньких девочек… Так что, Дафна,идешь к Лигулу?

Даф посмотрела на темных стражей, чьи сверкающие дархиобжигали ей зрачки, на лежащую Улиту, на пытающегося встать Багрова.Замешательство охватило ее. Что будет с ними, если она откажет? Ее «да» почтипрозвучало, когда раздался спокойный голос:

– Она останется здесь!

Кто это, неужели Меф? Арей взглянул на него с интересом.Правая бровь начальника русского отдела поползла кверху.

– Почему это, синьор помидор, она останется здесь? С какихэто пор ты решаешь за светлую? Что дурного в том, чтобы Даф пообщалась сЛигулом? Хотя, готов признать, бывает общение, которое хуже наказания.

– Общение? Их прислали за ее сердцем! А ну исчез, ты!!! –сердито выдохнул Меф в лицо надвинувшемуся Хакиму.

Старший из стражей сделал шаг назад. Он будто не прикоснулсяк клинку, но тот на полпальца выдвинулся из ножен. Арей усмехнулся:

– Ша! Убери овощерезку, Хаким! За чьим сердцем, Меф?

– Дафны… Оно нужно Лигулу для ритуала, который может бытьвыполнен только в Тартаре. Лигул считает, что снегопад утихнет и артефакт будетобнаружен, если он сумеет добыть сердце светлого стража.

Даф отшатнулась. Так вот от чего оберегал ее Мефодий ипочему он был так напряжен все эти дни! И хоть бы слово сказал, разведчикпроклятый! Ну там, дорогая, хи-хи, ха-ха, ты только не волнуйся, но тебя наднях хотят похитить и совсем мало-мало принести в жертву… Ох уж эта мужскаяскрытность!

– Почему ты мне не сказал?

– Я начинал говорить триста пятьдесят раз. Помнишь своиприступы сентиментальности? Всякий раз полезная информация перебивалась у тебягормонами, – сказал Меф с досадой.

Он и сейчас не был уверен, что Дафна не зарыдает. Однако онане рыдала. Видимо, вавилонские мудрецы отправились на плановые пытки и оставилиее в покое.

– Я тебя ненавижу, Меф! Понимаешь: ненавижу! – сказала Дафтихо.

– Моя твою понимаешь. Твоя мою ненавидишь! – сказал Мефодийпочти радостно.

Жизненный опыт у него был скромный, но он догадывался, чтоот ненависти до любви гораздо ближе, чем от равнодушия.

– Так ты знал? – еще раз повторила Даф.

– Угум! – подтвердил Мефодий.

В глазах Хакима мелькнули страх и тревога. Наследнику мракавсе известно. Кто проболтался? Кого казнить? Кого миловать? Бедный карьеристсовсем запутался. Ему захотелось завертеться юлой и штопором уйти в асфальт.Технически это, кстати, было вполне выполнимо.

– Меф! Откуда ты знаешь про ритуал? – озадаченно спросилАрей. Ему не нравилось, когда сотрудники проявляют бульшую осведомленность, чемначальство.

– Птичка принесла на крылышках, – туманно ответил Меф. Емуне хотелось выдавать Хныка. Обещание есть обещание.

– Мы догадывались, что мрак может пойти на нечто в этомроде. Поэтому и пытались опередить, – кивнул Эссиорх.

Даф с негодованием посмотрела на Мефа, затем уставилась наЭссиорха.

– Веселенькая история! Выходит, вы все знали, что меня хотятпохитить! Все, кроме меня!.. Но с этим… – укоризненный перст уткнулся в грудьМефу, – еще понятно. Он вечно секретничает. Но ты, почему не сказал ты?

Эссиорх развел руками.

– Видишь ли, Даф… Тут магия такого рода, что ты все равно быне запомнила. Иногда не объяснять гораздо мудрее, чем объяснять, – сказал онтихо.