Поэтому у мужчины извне – плюс, активная деятельность,изнутри – минус, пассивная восприимчивость; у женщины извне – минус, пассивнаявосприимчивость, изнутри – плюс, активная деятельность; поэтому женщина – этомужчина, но с заменой полюсов на противоположные.

Й. Геррес

Вскоре после бегства Эссиорха и исчезновения Дафны отрезиденции мрака ушла и Ирка, придерживая под руку прихрамывающего Багрова.Тому изрядно досталось в схватке. Помимо удара эфесом в лицо, он получил рану вногу, куда более опасную, учитывая, что нанесена она была магическим оружием.

– Удачи! – сказала Ирка Мефу таким старательно равнодушнымголосом, что умная Улита настороженно подняла бровь.

– Как вы доберетесь? Вам помочь? – спохватился Меф, догоняяИрку.

– Принять твою помощь? Да я скорее сдохну в канаве! – упрямоответил Багров.

– Как хочешь, – отвечал Меф, с трудом удерживаясь отреплики, что это блестящая идея.

– Спасибо, Меф, не надо помогать. Мы сейчас телепортируем, –заверила Мефа Ирка.

– И не думай, что ты победил! Я с тобой еще встречусь,наследник! – предупредил Багров, глядя на Мефодия взглядом, далеким отобожания.

Сам того не замечая, он так сжал плечо Ирки, о котороеопирался, что она едва не вскрикнула. Меф не ответил. Только пожал плечами. Стеми, кому больно, не спорят. Боль, как физическая, так и душевная, лишаетчеловека способности мыслить трезво.

За Иркой и Матвеем тащился Антигон, навьюченный, помимособственной булавы, шлемом валькирии и саблей Багрова.

– Скажите, пожалуйста, что я сегодня злой, а то бы всех васпоубивал, красавчики продрыглые! – заявил он на прощание Улите и Арею.

Арей молча поклонился. Затем, кивнув на удаляющегосяБагрова, сказал Мефу без насмешки:

– Ого. У тебя уже есть личный враг! Уважаю!

– Я бы предпочел хотя бы одного личного друга, – сказал Меф.

– Ну, дорогой мой! Ты хочешь слишком много и без хлеба. Взапросах нужно быть скромнее, и тогда нет-нет, глядишь, до чего-нибудьдоковыряешься! – резонно отвечал мечник. Он немного помолчал, посмотрел нагруду трофейного оружия и поинтересовался вскользь:

– Это и есть та самая валькирия, чей эйдос ты должен былпринести, но не принес?

Мефодий кивнул, ожидая самых нелестных комментариев, однакоих не последовало.

– Я так и думал… – сказал мечник и вернулся в резиденцию.

Свой тяжелый меч он нес очень буднично. Как-никак орудиепроизводства, вроде как у Мамзелькиной ее коса. За Ареем потянулась Улита иостановилась на пороге, вопросительно оглядываясь на Мефа. Чимоданов, Ната иМошкин участия в схватке благоразумно не принимали. Их головы озабоченновыглядывали с лестницы, ведущей на второй этаж.

– И вы здесь? Слава выжившим героям! – насмешливоприветствовал их Арей.

Головы нахлебников поспешно скрылись.

– Буслаев, эй! Ты идешь или нет? Ждешь от Лигулапоздравительной открытки? – окликнула ведьма.

– А как же Даф? – спросил Мефодий растерянно.

Он все ждал, что Даф вернется. Она ведь только полетелапроводить Эссиорха. Ох уж этот самообман! В иных случаях это почти спорт.Особенных же высот достигают в этом спорте влюбленные.

Улита посмотрела на него с состраданием.

– Ты что, не понял, дружок? Она ушла, – сказала она.

– Навсегда?

Ведьма пожала плечами. Как человек, потерявший эйдос, Улитаотносилась к вечности с небрежностью того, кто уже не может ее потерять.

– «Навсегда» звучит слишком абстрактно, учитывая, чточеловек только-то и живет, что лет восемьдесят. Какое уж тут навсегда? Причемпоследние лет двадцать любовь уже малоактуальна, – сказала она.

Мефодий рванулся было туда, где видел Дафну в последний раз,но внезапно остановился. Что он там найдет? Снег? Он же даже не знает, где она.Логика подсказывала, что Даф будет летать долго, пользуясь тем, что ночью вснегопад сложнее натолкнуться на златокрылых и проще улизнуть от них. Она давнорвалась в небо, и сейчас, когда ей плохо, именно небо подарит ей успокоение.Все это Меф почувствовал с прозорливостью интуитивно умного человека, которыйвоспринимает выводы как данность, не обращая внимания на ненужные логическиеступени.

Он прошел мимо Улиты и вернулся в резиденцию. Арей ужескрылся в кабинете. Чимоданов, Ната и Мошкин вновь выглянули и сразуспрятались, опасаясь, как видно, возмездия. При этом Ната скорчила гримасутрудноопределимой эмоциональной насыщенности. На плечах у Чимоданова сиделЗудука с мятущимся лицом дошкольника, который хочет залепить в волосы старшемубрату жвачку, но боится взбучки. Правда, в данном случае роль жвачки выполнялапластиковая взрывчатка.

Меф устало опустился в кресло и, взяв со столика бокал,наполнил его томатным соком, который за мгновение до того исчез из ближайшегосупермаркета. Телепортация удалась ему блестяще, без каких-либо накладок, хотяв прошлый раз, осенью, когда Меф пытался проделать это, вся Большая Дмитровкаоказалась засыпана пакетами с соком, точно в результате ковровой бомбардировки.Пакеты взрывались на крышах, врезались в асфальт и минут на десять парализовалидорожное движение.

– Ничто не берется из ничего, но кое-что исчезает бесследно.Особенно из торговой сети! – сказала Улита, обожавшая переиначивать физическиезаконы.

Пока Меф размышлял, к чему это сказано и не имеет ли она ввиду сок, оказалось, что ведьма сидит на коробке с шоколадом.

– Кота нет. Даф – нет. Эссиорха – нет. На балансе однинеприятности и взбешенный Лигул! – резюмировала Улита.

При всем при том вид у нее был довольный. Уж кто-кто, аони-то с Эссиорхом помирились. Все-таки, что ни говори, а человек существоэгоистическое. Во всяком случае, проезжающий мимо автобус с маскирующе-лживойнадписью «Ритуал» на боку никому еще не помешал доесть мороженое.

– И какой вывод? – устало спросил Меф.

– А никакого. Совершенно никакого. Жизнь продолжается.

Неожиданно телефон на столе у Улиты издал высокий удивленныйзвук. Он сам, видимо, не верил, что звонит. Ведьма подняла трубку.

– Слухаю вас всеми ушами! Говорите ртом, что вы хотелисказать, но помните мозгами, что уже ночь на дворе! – сказала она с акцентом.