В 1578 г. нидерландское восстание в его голландском варианте одержало верх на всем севере. Генеральные Штаты в Брюсселе пытались вмешаться, чтобы остановить волну насилия во Фрисландии, Гелдерланде и других местах, но безуспешно. Католическая Церковь везде терпела крах, в том числе и в Утрехте, единственной резиденции архиепископа на севере и голландском городе с наибольшим количеством католического духовенства. Признание Штатами Утрехта Оранского штатгальтером означало, что в городе должен был установиться «Религиозный мир» с формальной веротерпимостью к протестантскому богослужению. Он устраивал Оранского, но не удовлетворял бюргеров Утрехта, которые были охвачены негодованием против регентов и духовенства. 10 июля 1578 г. в городе вспыхнуло народное восстание, во время которого толпа разграбила церкви. Вскоре после этого городской совет подвергся чистке.

Муниципалитет Амстердама, последний бастион консервативных сил в Голландии, также был побежден в 1578 г. Вначале, в феврале было подписано соглашение об «удовлетворении» со Штатами Голландии, в соответствии с которым разрешалось формальное протестантское богослужение, но католическая Церковь сохранила номинальное верховенство. Однако длительное сохранение такого положения было невозможным, потому что население относилось к нему не с большим уважением, чем к предыдущим соглашениям об «удовлетворении» в Харлеме и Утрехте. После этого недавно вернувшиеся самые именитые горожане вновь получили командные должности в ополчении, которое теперь противостояло регентам и католической Церкви. Наконец, произошла Альтерация (Alteration, нид. изменение — прим. ред.), переворот, устранивший старый класс амстердамских регентов с высылкой тридцати из них из города, и заменивший их, главным образом, виднейшими вернувшимися изгнанниками-протестантами. Ополчение было реорганизовано, ревностные католики изгнаны. Оставшиеся в городе католические церкви были закрыты. Начиная с осени 1578 г. Амстердам был протестантским городом, управляемым новой группировкой регентов — купцами-«середняками», которые жили в Германии во время правления Альбы. Их наследники продолжали управлять Амстердамом на протяжении XVII и XVIII вв. (смотри стр. 176 выше). Большинство изгнанных регентов-католиков поселилось в Харлеме или Лейдене; некоторые эмигрировали в Германию.

По мере того, как угроза непоправимого раскола между Голландией и Восстанием на юге возрастала, Оранский, сильно встревоженный этим, попытался предотвратить дальнейший крах консервативной и католической партии. На севере те, кто надеялся спасти католическую Церковь, оказывались во все более слабом положении, и их сокрушительное поражение могло только упрочить власть Оранского. Прежде всего, Оранский вполне мог предполагать, что распространение воинствующего протестантизма на юге добьется такого же стремительного успеха, и что ему останется только пассивно наблюдать за тем, как консервативное Восстание дворян и патрициев Юга потерпит поражение прямо у него на глазах. Но положение дел на юге фундаментально отличалось от севера, где было очень мало примеров, когда толпы горожан-католиков выходили на улицы, решив бороться с протестантизмом. Более того, на юге, в отличие от севера, дворянство было преимущественно лояльно (хотя и по политическим причинам) старой Церкви, поэтому католические патрициаты и духовенство в целом обладали более сильными позициями. В октябре 1577 г. горожане-кальвинисты захватили город Гент. Но в ближайшее время в большей части Фландрии, и особенно в Брабанте и валлонских областях, находившихся на стороне брюссельских Штатов, у власти оставался преимущественно консервативный и католический режим, в котором доминировали дворяне и представители старых патрицианских семей, поддерживавшие Маттиаса и Генеральные Штаты и не доверявшие Оранскому и его сторонникам из простого народа. Оранский, который теперь являлся, наряду с Маттиасом и Генеральными Штатами, рувардом (ruwaard), или штатгальтером Брабанта, действительно оказывал все более растущее влияние на действия властей и даже самого эрцгерцога, но только пообещав, что не будет подрывать господство католического патрициата в южных городах или устои старой Церкви.

После сокрушительного разгрома армии Штатов доном Хуаном Австрийским при Жамблу в январе 1578 г. Брюссель стал небезопасным, и Матиас, Оранский и Генеральные Штаты переехали в Антверпен, который отныне стал штаб-квартирой южного, или брабантского Восстания. Растущее восстановление испанской власти в самой южной части южных Нидерландов, уже очевидное с конца 1577 г., ускорило процесс политического и социального размежевания на всем юге, которое еще больше расширило пропасть между двумя частями Нидерландов. Крупные магнаты юга, завидовавшие Оранскому и прекрасно осведомленные о возрождении власти Испании, не видели смысла в продолжении Восстания, которое угрожало не только их землям, но и их головам, и делало невозможным достижение какого-либо соглашения с Филиппом. В лучшем случае, они готовы были сражаться на заранее оговоренных условиях, как католики, чтобы добиться от Филиппа политических уступок. Но они не стали бы упорствовать, если бы Штатам суждено было потерпеть поражение. В феврале 1578 г. испанцы захватили Лёвен, всего в 15 милях от Брюсселя. Возмездие испанцев и лоялистов находилось буквально у порога. Вдобавок к этому, переворот в Генте, устроенный ремесленниками, представителями цехов, традиционно враждовавшими с южным патрициатом, вызвал целый спектр совокупных социальных и конфессиональных конфликтов в южных городах, — перспектива, с ужасом воспринятая патрициатом, дворянами и духовенством.

Восстановление испанской власти и вторжение испанских войск в южный Брабант одновременно усилило отвращение правящих элит на юге к голландскому варианту протестантской революции и воинственности южных кальвинистов. В феврале 1578 г., в то время, когда испанцы наступали с юга, кальвинисты Гента двинулись на Ауденарде, изгнали его католических магистратов и заменили их кальвинистским «Комитетом Восемнадцати», созданным по образцу комитета представителей цехов, который в то время управлял Гентом. В марте кальвинистские бюргеры захватили власть в Кортрейке, Аррасе, Ипре и Брюгге. Во всех этих городах церкви и монастыри подверглись нападению и из них были убраны все иконы. Вскоре католическое духовенство было изгнано. С провозглашением принцем Оранским «Религиозного мира» в августе 1578 г. кальвинисты (а также лютеране и анабаптисты) добились быстрых успехов в Антверпене.

В южных Нидерландах Восстание, таким образом, было глубоко, даже безнадежно разделено на умеренное (католическое) и радикальное (протестантское) крылья. По мере того, как и испанцы, и кальвинисты одерживали победы, дворяне и патриции юга страны начали подчеркивать свою верность католицизму. Летом 1578 г. Штаты Эно и валлонской Фландрии, выступив против политики «Религиозного мира» Оранского, объявили, что не намерены терпимо относиться к публичному отправлению протестантских обрядов. Но если Оранский хотел достичь успеха, как он надеялся, в сохранении внутреннего единства северного и южного нидерландского Восстания против Испании, с его политическим центром в Брабанте, он должен был поставить и протестантизм, и католицизм на стабильную основу, и выработать modus vivendi (лат. способ существования) между Церквями.

Поэтому у него не было другого выбора, кроме как придерживаться своей политики «Религиозного мира», разрешив свободное исповедание и католицизма, и протестантизма. «Религиозный мир» Оранского был провозглашен в Брюсселе в сентябре 1578 г., а в Мехелене — в октябре. Он навязал ту же политику Бреде, оставив главные церкви города в руках католиков до самого июня 1581 г. Но успех его религиозной политики в Брабанте, если он вообще имел место, зависел от подавления народной агитации против католической Церкви и защиты католических храмов, духовенства и религиозных процессий. Такой подход неизбежно осложнял и без того напряженные отношения Оранского с воинствующими кальвинистами. В мае 1579 г. в Антверпене произошла крупная вспышка антикатолического бунта, и Оранский смог лишь с определенными трудностями вызволить 180 католических священников, оказавшихся в ловушке, и самого эрцгерцога Маттиаса.