— А как мне нужно было поступить? — спросила Марина. — Дванезнакомца стоят около моей машины и просят поехать с ними. Вы бы не стализвонить, чтобы перепроверить?

— Обязательно. Вы все сделали правильно. А сейчас небеспокойтесь ни о чем. Доверьтесь этим ребятам. Дайте им ключи от своей машиныи приезжайте ко мне. Я буду вас ждать.

Ее отвезли к центральному зданию банка, где она уже была однажды.Пройдя через рамки металлоискателя на первом этаже, она прошла в кабину лифта,поднялась на четвертый этаж, где находился кабинет Кудлина. В приемной ее ужеждала секретарь, которая любезно пропустила ее в кабинет Леонида Дмитриевича.

— Здравствуйте, Марина Владимировна, — он поднялся ипротянул ей руку. — Присаживайтесь, — и показал ей на место на диване рядом ссобой.

Разговор, как она поняла, будет носить неофициальныйхарактер. Секретарь принесла две чашечки кофе и удалилась.

— Мы почти закончили проверку, — сообщил Кудлин. — Кажется,вы тот самый человек, который нам нужен. Вернее, тот самый. С завтрашнего дня,Марина Владимировна, вы работаете у нас. Ваше руководство будетпроинформировано. А заявление можно отправить и по факсу. Я думаю, что у вас вкабинете не так много личных вещей, чтобы потребовались долгие сборы.

— Вы уже все решили за меня, так толком ничего и необъяснив, — сказала Марина.

— Если вы дадите нам свое согласие, то уже завтра мы ждемвас в центральном офисе для встречи с Валентином Давидовичем. А уже послезавтравы вместе улетите в Лондон. Дело в том, что дочь Рашковского попала в аварию.Она еще в больнице, и Валентин Давидович заказал для нее специальный самолет.Он везет ее в Лондон на консультацию. У вас есть зарубежный паспорт?

— Есть. Но у меня нет английской визы.

— Это не проблема. Передайте завтра утром свой паспорт и двефотографии моему секретарю. Анкету можете получить у нее сейчас. Заполнитежелательно по-английски. Да, вот еще что. В анкетах на получение английскойвизы есть несколько хамских вопросов. Типа того, в каких отношениях вы счеловеком, с которым едете, или кто оплачивает ваши билеты. Заодно там просятуказать размер годового дохода. Ни в коем случае не указывайте свой реальныйдоход за год. Получается около двух с половиной тысяч долларов. Это несерьезно.Напишите, что ваш доход за год, ну скажем, тысяч сорок или пятьдесят.

— А если они проверят?

— Не проверят. Они знают, что мы гарантируем и вашуфинансовую независимость, и ваше обязательное возвращение из Англии. Кстати,насчет зарплаты. Я не обманывал вас, когда говорил, что личный секретарьполучает десять тысяч долларов. Но, конечно, не сразу. На такую зарплату вы ещедолжны выйти. Для начала ваш оклад будет три тысячи долларов. Но чтобы вы нерасстраивались, сразу скажу, что вам выдадут золотую карточку «Виза» с лимитомв двадцать или двадцать пять тысяч долларов. Эти деньги вы можете тратить каквам угодно. Это наш кредит или аванс в часть будущих зарплат.

— Я не люблю брать в долг, — призналась она.

— А мы не любим давать в долг, — парировал Кудлин, — здесьбанк, а не благотворительное учреждение. Наш банк один из пяти самых крупныхбанков России. И мы обязаны следить, как одеваются наши сотрудники, как онипитаются, где живут. Это сказывается на имидже нашего учреждения. По даннымжурнала «Форбс», Валентин Давидович Рашковский входит в число двухсот самыхбогатых людей планеты. Это накладывает особую ответственность и на нас.

— Буду одеваться только в бутиках, — улыбнулась Марина.

— Обязательно, — подтвердил он, — и начнете прямо завтра. Мывызовем эксперта по дизайну одежды, искусствоведа, модельера, которые могут вамподсказать, что будут носить в этом сезоне. Учтите, что Валентин Давидовиччасто появляется и в высшем обществе Западной Европы, где принято уделятьэтикету и одежде особое внимание.

— Мне кажется, что моя должность будет гораздо ответственнеетого, что я себе представляла, — пробормотала Марина.

— Безусловно. И это очень интересная работа. Хотя и сложная.Впрочем, окончательно вопрос о вашей работе решает сам Рашковский. Если покаким-либо причинам вы ему не подойдете, мы возьмем вас в нашу пресс-службу. Стем же окладом. Нам нужен штатный психолог.

— Так, значит, пока ничего не ясно?

— Нет. Практически все ясно. Но существуют всякие «но»…Учтите, что дисциплина у нас почти военная. Приказы руководства не обсуждаются,они выполняются беспрекословно. Предупреждений и выговоров у нас не бывает.Провинившегося работника мы либо учим, пытаясь понять, почему он нарушил нашиправила, либо сразу увольняем. Никаких вариантов.

— Строго.

— Вот именно. Мы считаем, что только таким образом можемсделать наш банк образцовым не только в России, но и в мире. Вы знаете, сколькогадостей о нас распускают конкуренты. Говорят, что мы куплены мафией, что мыотмываем бандитские деньги. Но все это ложь, вранье. Мы занимаемся тольколегальными деньгами, все наши операции находятся под полным контролемгосударства. Но если даже, я предполагаю самую невероятную ситуацию, вы вдругузнаете нечто невероятное в силу своих должностных обязанностей, вы и тогда недолжны никому и ничего рассказывать. Кроме самого Валентина Давидовича, в банкеесть только два человека, которым вы можете сообщать любую, даже самуюсекретную информацию. Это генерал Фомичев, руководитель нашей службыбезопасности… и я. Даже первый вице-президент для вас будет абсолютно чужойчеловек. Честно говоря, мы идем с вами на колоссальный риск.

— Я чувствую, что должна встать и отрапортовать: «СлужуСоветскому Союзу», — засмеялась Марина.

— Ваш кофе остыл, — напомнил Кудлин. — Хорошо, что у васесть чувство юмора. Помогает в трудных ситуациях. Итак, мы ждем вас завтраутром.

— Что еще я должна принести? Кроме зарубежного паспорта идвух фотографий. Вы разве не хотите мою трудовую книжку? Или справку с местаработы?

— Нет, — засмеялся Кудлин, — такие формальности нам ни кчему.

Цапов не стал ждать, как советовал Цыган. Уже черезнесколько часов после их встречи он попросил прислать ему копии материалов делаоб убийстве Суходолова. И вечером начал скрупулезно изучать показаниясвидетелей убийства. Главным свидетелем была Грета Авакян, работавшая в обувномкиоске напротив дома, где произошло убийство. На следующее утро он отправилсяпо адресу, где проживал Суходолов. Достаточно было почистить у пожилой армянкиботинки, чтобы разговорить ее и выслушать все подробности убийства,случившегося в доме напротив. Цапову пришлось даже соврать, что он журналист, исловоохотливая женщина рассказала ему все, о чем говорила следователюпрокуратуры. Человеческая психика устроена так, что на официальных допросахсвидетель начинает теряться, путается и часто соглашается со следователем,который сбивает его наводящими вопросами и получает ответы, которые хочетполучить. А во время обычной беседы человек становится более раскованным изачастую вспоминает некоторые детали, которые упускает во время официальногодопроса.