самочувствие станет получше, но, казалось, головная боль только усиливается с каждым шагом.

Если бы только здесь была Инмори…

Лес подступал, давил со всех сторон, пугал своей неестественной беззвучностью. Глухие звуки шагов и дыхание лошадей казались слишком громкими в этом молчаливом буро-зеленом мире. И скоро Келлу начало казаться, что за ними кто-то наблюдает.

Он то и дело оглядывался по сторонам, и остальные тоже подхватили его беспокойство. Или, может, ощущение чьего-то незримого присутствия возникло одновременно у всех. Животные тоже почувствовали неладное: запрядали ушами, заупрямились. Не сговариваясь, спутники ускорили шаг.

Прошло много времени, а лес все не кончался, впереди были только необъятные морщинистые стволы и ни намека на тракт. Наоборот, лес как будто стал гуще и темнее. Сквозь купол иголок и листьев проникали редкие солнечные лучи, которых едва хватало, чтобы не сломать себе ноги о гигантские корни.

— Вам не кажется, — заговорил Берт так внезапно, что заставил остальных вздрогнуть, — мы должны были уже выйти к дороге. Ведь не могли же мы так далеко в лес зайти?

— Да, я тоже об этом думал. Либо этот тракт находится дальше, чем мы предполагаем, либо…

— Мы заблудились.

— Невозможно. Ведь мы никуда не сворачивали. Шли прямо, сначала на север, потом на восток. Да? — Никакой уверенности в голосе Берта не было.

— Странно. Смотрите, — Нова указала себе под ноги, и парни присели, чтобы получше разглядеть. Следы лошадей и людей. Сколько — непонятно, читать следы в гимназии не учили, а жаль. Они тянулись широкой цепочкой как раз по направлению их движения.

— Смотрите, вон там!

Чуть дальше впереди показались прогоревшие угли.

— Что за…

— Это ведь наш костер!

— И наши следы.

— Какого хрена? Мы не могли сделать круг, в этом я точно уверен.

Все трое в недоумении замолчали. Уставились друг на друга, на остатки костра, оглянули лес вокруг. В эту минуту страх, семена которого давно поселились в сердце, начал разрастаться, увеличиваться. Он заполнил сознание и распространился до самых кончиков пальцев. На коже путников выступил холодный пот несмотря на теплоту вечера.

— В лесу сложно следить за направлением таким неподготовленным людям, как мы, — осторожно попытался успокоить друзей — и себя самого — Келлгар. — Наверно, сделали круг, и не заметили этого.

Друзья согласились с ним, потому что любое объяснение было лучше того, о чем думал каждый из них, но никто не хотел произносить вслух.

— На этот раз возьмем немного левее.

Спутники снова переглянулись в попытках обрести уверенность друг в друге. И в этот миг тишины из чащи вылетел звук ломающейся ветки. Снова тишина, все замерли, напряженно вслушиваясь, готовые в любой момент вскочить в седла.

Ничего. Несколько минут друзья почти не дышали, с замиранием сердца слушали тишину, но лес безмолвствовал. И даже ветер, казалось, затих в листве.

А потом раздался крик. Топот — бешеный хруст веток пока еще где-то далеко, но звук приближался. Друзья оцепенело вглядывались во тьму. В нескольких десятках шагов от них пронеслась мимо лошадь без всадника. Напуганное животное скрылось в объятиях чащи быстрее, чем кто-либо успел его разглядеть.

И снова крики, полные боли и ужаса. Следом несся не разбирая дороги человек с дико выпученными глазами. Келл узнал в нем одного из наемников. Он натыкался на кусты, низкие ветки хлестали его по лицу. Он заметил путников, которые все еще не двинулись с места, и ринулся к ним. К Нове.

— Отдай свою лошадь! — выкрикнул на ходу, намереваясь отпихнуть девушку с дороги.

На его пути встал Берт с обнаженным мечом. Наемнику пришлось резко затормозить — едва не напоролся на выставленное вперед острие. Он отступил на шаг и тут же потянулся к своему клинку. Келл опередил его, врезав с размаху кулаком по лицу. Наемник не устоял на ногах, свалился на влажный мох, а из носа потекла черная в полутьме кровь.

— Все, уходим!

Келл запрыгнул в седло, а позади него Берт с несвойственной для него злобой свалил мужчину наземь ударом меча в ножнах. Тот простонал им вслед:

— Нет! Не бросайте меня! Вы не понимаете! Оно…

За спинами всадников чувствовалось какое-то движение. Не слышно ни топота ног, ни треска веток, но каждый точно знал: кто-то их преследует. Пока его не было видно, если украдкой бросить взгляд за плечо, но страх перед неведомым подгонял людей и лошадей.

Сзади раздался крик наемника. Хриплый, протяжный, пока в один миг не оборвался, будто перерубленный топором. От этого крика волосы на затылке встали дыбом, по коже прошелся холод. Они мчались напролом сквозь ветки и бурьян, кровь стыла от ужаса, и уже не было времени замечать, куда несут их животные. Только бы оторваться от преследователя, убежать как можно дальше.

Беззвучно, неумолимо что-то догоняло. На краю поля зрения Келл заметил какую-то тень, темный силуэт, что перескакивал от дерева к дереву и вдруг возник прямо перед ними. Темное создание оказалось настолько велико, что перекрыло путь сразу двум лошадям. Животные в страхе встали на дыбы, забили передними копытами по воздуху. Келл оказался на земле в куче листьев, налетел спиной на толстый корень.

В глазах заплясали звезды, а когда немного прояснилось, он смог увидеть двух лошадей, удаляющихся вглубь чащи, и Нову недалеко от себя. Девушка была без сознания — ударилась головой о вездесущие корни. Мужчина мельком взглянул дальше, там, уже почти невидимый за деревьями Берт пытался развернуть своего коня, а тот брыкался и упрямился изо всех сил.

И только потом Келл, цепенея, обернулся к темному созданию. Существо притаилось в тени огромного дуба, и скудный свет закатного солнца окрашивал кровью его почти человеческую морду. Его конечности, подобные паучьим лапкам, торчали из рваных тряпок, накинутых на маленькое тело. Эти конечности чем-то напоминали человеческие руки с обрубками вместо кистей, вытянутые, изогнутые в двух местах, с туго натянутой гладкой кожей цвета свежего трупа. Из тела книзу торчала неестественно длинная тонкая шея и голова с копной грязных жидких волос.

Существо бесшумно переступило длинными ногами, заляпанными до середины кровью наемников, вытянуло шею в сторону девушки. Несколько ужасающе длинных мгновений рассматривало ее.

Плоская морда без носа резко обернулась в сторону Келла, вперилась в него всеми четырьмя глазами. И Келл, едва живой от ужаса, заглянул в каждый из них. Круглые и черные от края до края, два побольше и два поменьше над ними. Тонкий разрез рта начал расходиться в перевернутой улыбке.

Келл не мог пошевелить и пальцем. Ледяное оцепенение сковало его, дыхание перехватило. Он мог лишь наблюдать расширенными от