Антоненко занимала три комнаты и кухню. В одной комнате — мама, две других теперь перешли в полное распоряжение Тамары. Обстановка в квартире всем напомнила мирное, ставшее далеким, время: библиотечка советских писателей на этажерке, школьные учебники, мандолина, цветная репродукция «Авроры», несколько пейзажных рисунков... Иван Крамаренко предостерег Тамару:

— Кое-что и не следовало бы выставлять напоказ...

— А мне хочется, чтобы у нас остался дух советского Киева, — ответила она с гордостью. — Им нет дела до того, как я живу дома. Лишь бы на улице была лояльна.

Тамара самая младшая из всех собравшихся, однако сразу показала себя хозяйкой дома. Так и должно быть. Все отнеслись к этому положительно, кроме Ивана. Тот буркнул:

— Я сделал тебе замечание по-дружески.

Она смолчала.

За окном сгущались вечерние сумерки. В комнате натоплено, но на дворе стоял такой мороз, что даже от стен веяло стужей. Более холодной зимы давно не помнили киевляне. А где-то фронт, землянки среди поля... Где-то бойцы поднимаются в атаку, залегают под вражеским огнем, падают на снег... Каково им? От одной мысли об этом становится холодно... За окнами уже совсем потемнело, но Киев не зажигает новогодних елок ни на улицах, ни в домах. Город словно вымер. Безмолвно. Безлюдно. Как в пустыне.

Закрыв поплотнее ряднами окна, Тамара зажгла в блюдечке фитилек. На парафине он горит ярко, без дыма и чада. Сразу изменились и лица, и вся обстановка, в комнате установилась атмосфера таинственности. Как на картине Леонардо да Винчи «Тайная вечеря». Они тоже, как апостолы, несут людям светлую веру в советское, а против этой правды с огнем и мечом выступают мракобесы фашизма. Нет, апостолы подполья не только проповедники, но и борцы. И нет среди них Иуды, готового ценою предательства получить свои тридцать сребреников.

А может, есть?..

— Друзья мои, сядем к столу, — проговорил Крамаренко, положив руки на плечо Поддубного и Вали Прилуцкой, которые стояли рядом с ним, но обращался он ко всем собравшимся. — Сначала проведем деловой разговор, а потом уже будем встречать Новый год. Тома, не суетись, ужин подождет. Лиза, где ты? Леонид! Все к столу. Вот так...

Он тоже сел, посмотрел на часы, как на обычных комсомольских собраниях, где не раз выступал и должен был придерживаться регламента. После паузы начал пониженным голосом:

— Друзья мои, мы здесь равные, но позвольте мне первому поздравить вас с наступающим Новым годом, с недавними победами Красной Армии, пожелать счастья и успехов в вашей борьбе, пожелать, чтобы 1942 год стал годом освобождения Киева и всей советской земли от гитлеровских захватчиков. Но победа не придет сама собою, вы это знаете. Сейчас основным в нашей работе, мне кажется, должна стать подготовка к всенародному восстанию. Для этого надо вооружаться, организовать широкую сеть боевых групп. Срок восстания еще не определен, некоторые товарищи считают, что его надо приурочить к тому моменту, когда наши войска будут приближаться к городу. Правильно ли это? Считаю — и да, и нет. Хорошо, если фронт приблизится к Киеву в скором времени. А если война затянется? Тогда снова ограничиваться мелкими операциями и на этом терять людей, как мы потеряли Колю Охрименко? Нет, такая линия нас не устраивает. Я предлагаю начать восстание не позднее лета 1942 года, а еще лучше весной, начать при любой ситуации. Если старшие товарищи боятся, то мы поднимемся первые, покажем им пример, а нас поддержат все киевляне. Оружие будем добывать в бою. Чем больше уничтожим гитлеровцев, тем больше получим автоматов и винтовок. Враг должен будет бросить на подавление нашего восстания целые дивизии, а это даст возможность Красной Армии лавиной двинуться вперед. Конечно, среди нас будут и жертвы, это неизбежно, но народ никогда не забудет героев восставшего Киева, имена их сохранит навеки история, нами будут гордиться все новые и новые поколения молодежи. Следовательно, берем курс на восстание!..

Крамаренко будто загипнотизировал своих слушателей. Его вера в успех задуманного восстания передалась всем: они, молодые и горячие, уже видели, как падают гитлеровцы под пулями повстанцев, как из каждой улицы, из каждого двора выходят отряды бойцов и сжимают огненное кольцо вокруг цитадели фашистского порядка в оккупированном Киеве — вокруг гестапо.

— Всем нам необходимо научиться владеть оружием, девушкам тоже, — остановив почему-то взгляд на Тамаре, добавил Иван.

Тамара машинально кивала, словно отвечала ему: «Разумеется, научусь и я».

Третьяк подумал, что лично он заляжет у пулемета, этим грозным оружием он уже научился владеть на фронте. Но сомневался в целесообразности участия в восстании девушек, которым грозит верная гибель. Что они смогут — Валя Прилуцкая, Тамара, Лена Пономаренко и тысячи, тысячи других киевлянок? Истощенные, безоружные, не обученные военному делу, они только обагрят своею кровью улицы родного города. А что они подумают о тех, кто бросил их под вражеские пули? Восстание это хорошо, но не тот авантюристический вариант, который предлагает Иван. Будет надежнее, если выступить, как планирует подпольный горком партии, а именно: во взаимодействии с фронтом.

Словно перехватив мысли, роившиеся в голове Третьяка, Иван сказал:

— Нашу группу поведу я...

Этими словами он снова загипнотизировал всех. Волевой, решительный, бесстрашный — какие еще качества нужны настоящему вожаку? (К сожалению, ни у кого в эту минуту не закралась мысль, что волевыми и храбрыми иногда бывают и на словах). «Нашу группу поведу я...» Так заявить может лишь тот, кто твердо верит в себя. А значит, и в него надо верить.

Иван пятерней поправил волосы, закрывавшие ему лоб, и в темно-карих, а сейчас даже черных как угольки глазах его заиграла улыбка. Перламутром сверкнули частые зубы.

— Проголодались уже? — Он посмотрел на ручные часы. — А что, если сперва послушать радио? Когда-то, помнится, в это время передавались последние известия. Тома, давай!

Предусмотрительная радистка еще днем перенесла приемник из погреба и запрятала под кровать. Достали его, установили на столе. Тамара сказала шепотом:

— Я нащупала волну радиостанции Советской Украины. Послушаем?

— Включай! — торопила Валя.

Короткий треск, и послышался тихий, еле слышный женский голос:

«Внимание, говорит радиостанция имени Тараса Григорьевича Шевченко на волне 49,5 метра. Партизанские известия...»

Короткая пауза, передачу продолжил мужской голос:

«От Советского Информбюро. В последний час... 29 и 30 декабря группа войск Кавказского фронта во взаимодействии с Военно-морскими силами Черноморского флота высадила десант на