жить наподобие первых христиан и делиться всем, кроме мотоцикла, и успеть воспылать чувствами прежде, чем Иисус явится. Время не терпит. Надо торопиться.

– Но, мое дорогое дитя, – сказала миссис Моррис, сняв очки и сев на кровати, – почему они ему не пишут? Это разве его друзья?

– Нет! Он всего лишь однажды поговорил с ними на улице в Майами. Они обещали написать. Он видел, что они танцевали. Никто из них больше не работает, поскольку Иисус может явиться когда угодно.

Миссис Моррис сочла, что Джо следовало бы отыскать этих людей. Но он не может – письмо было знáком, и ему необходимо ждать, пока оно не придет.

– Так непрактично, – решила она. – Так огорчительно!

Помолчав, она спросила:

– По-твоему, эти люди могут быть полезны Джо?

– Не знаю!

– А если он разочаруется?

– Ему нельзя разочароваться, – ответила Линда. – Он этого не вынесет.

– А ты сама?

– Я передала все это в руки Мадонны.

Элизабет вздохнула.

– В таком случае, – вымолвила она, – то, что я могу сказать, – не так уж важно.

Когда же Линда открыла дверь, чтобы уйти, она добавила:

– Не беспокойся! В большинстве своем все обычно встает на свои места, стоит только подождать.

– Именно это я и хотела услышать, – улыбаясь, ответила Линда. – Мадонна устраивает все наилучшим образом, а когда ждешь, ощущаешь такое одиночество.

16

В понедельник Тим Теллертон пошел в универмаг «Мейси» и купил подарочную книгу с иллюстрациями на глянцевой бумаге. Книга называлась «С пустыми руками», и речь в ней шла о великих мужáх, начинавших абсолютно с нуля, с пустого места.

«От Тима Теллертона с дружеским приветом», – гласила надпись на книге.

Музей на борту «Баунти» был в понедельник закрыт.

– Попробуйте найти Джо в плавательном бассейне, – посоветовали ему на бензоколонке.

На юге вдоль берега тянулись пески и зеленые склоны полей для гольфа. Тим шел не спеша. Свежесть утра и бесконечное пустынное прибрежье подарили ему чувство ожидания.

Сегодня море не приносило никаких волн, но постоянно бурлил прибой, а на суше – в отдалении – раскинулась отдаленная череда белых спящих домов. Теллертон подошел к бассейну: окруженный мраморными террасами и длинными аркадами, он стоял под открытым небом близ моря.

Иные дни могут отличаться особой чистотой, поразительной яркостью всех красок… этот день был одним из таких. Вдали, рядом с мотоциклом «хонда», принадлежавшим Джо, выстроился длинный ряд блестящих велосипедов, сверкавших на солнце и напоминавших многокрасочных насекомых, приготовившихся к полету.

Бассейн был столь же красив, как и все плавательные бассейны, набитые кричащими детьми, в которых зеленовато-прозрачная вода подернута мелкими островерхими волнами. На мелководной его стороне вдоль самого края с серьезным видом плавали несколько пенсионеров. Баунти-Джо все время нырял: раз за разом взбирался он на самый высокий трамплин и долго стоял там в ожидании, затем, собравшись с силами, опять и опять нырял.

Теллертон купил в киоске газету и сел в тени под аркадами, все столики были пусты. С редкостным предчувствием мира и покоя он снова и снова прислушивался к крикам играющих детей, к этим тоненьким птичьим крикам радости да брызгам и плеску воды, к миру прохлады и отдаленности, частицы самогó утра.

Джо подошел к нему и сказал:

– Привет, алоха! Я тренируюсь, ныряю с самого высокого трамплина.

– Зачем? – спросил Теллертон. – Для участия в соревнованиях?

– Нет, мне просто нравится нырять.

Книга лежала на мраморной столешнице, и Теллертон сказал:

– Она для вас. Я проходил мимо универмага, увидел ее и подумал, что вам она может пригодиться.

– Но почему вы должны мне ее дарить?

– Иногда, – ответил Теллертон, – иногда нет никакого повода для того, что делаешь, и поступаешь импульсивно.

– Разумеется! – согласился Джо. Он был смущен. – Вы добры ко мне. А вы не выйдете на солнце?

– Право, не знаю, – ответил Тим Теллертон, – я ведь не знаю также, заинтересованы ли вы в автографах. Но я захватил с собой несколько самых обычных для ваших друзей.

Автографы были небольшие, красиво написанные на кремового цвета картоне; их была целая пачка.

– Но у меня мокрые руки, – посетовал Баунти-Джо.

– Вам по душе служба на «Баунти»?

– Да, работа там легкая и приятная.

– Вас интересуют корабли?

– Да, они красивы!

– Как получилось, что вы знали, кто я?

– Ну да, это я довольно хорошо знал, – пробормотал Баунти-Джо, обхватив себя руками.

В нем все возрастало какое-то недовольство. Он сделал шаг назад, по направлению к бассейну.

Тим Теллертон поднялся, одержимый нетерпением, присущим усталости. Свернув газету, он понял, что больше не владеет тем терпением, которое необходимо, той силой, что нужна, дабы собраться с мыслями и сформулировать их с целью провести плодотворную беседу со щенками или с юными дельфинами. Он повернулся к двери, желая уйти. Что такое беседа, что заключается в ней? Общее размышление о весьма существенных вещах. Передача опыта и собственных воспоминаний, размышления о возможном будущем. Уточнение и совместное узнавание, а также наблюдение за переменами во взгляде, в интонации, в молчании, обусловленном колебанием, либо же – взаимопониманием. Формирование воззрений без постороннего воздействия. Смех, дабы иметь возможность помолчать по причине взаимной, никогда не высказанной робости.

Джо проводил Теллертона до выхода.

– Это, верно, замечательная книга о людях, что в старые времена поднялись на вершины в нашем мире.

– В старые времена? – повторил Теллертон и посмотрел прямо в лицо Джо.

Глаза певца сверкали, словно драгоценные синие камни.

– В старые времена! Самые молодые из них старше тебя лет на десять!

– Десять лет! – воскликнул Джо и усмехнулся. – Десять лет! Это же нескончаемое время, эпоха, бездна! Сколько всего случилось с тех пор!

– У тебя никогда не возникало желания стать кораблестроителем, капитаном, капитаном дальнего плавания?

Джо покачал головой огорченно и очень мило.

– Тебе не завоевать тогда почетного венца на голову за всю свою жизнь!

Джо терпеливо ответил, что старикам это нравилось, мысли о Таити вызывали у них одобрение.

– Алоха! – воскликнул Тим Теллертон, буквально выплюнув с презрением это мягкозвучное слово, и круто повернулся, чтобы уйти.

«А теперь он расстроится, – подумал Джо. – Я сказал вовсе не то, что он ожидал от меня услышать. Частенько трудно бывает со стариканами».

Доброе отношение к старым людям входило в служебные обязанности Джо, и он был очень хорошего мнения о них, большей частью они довольствовались совсем малым. Единственным недостатком в случае с Теллертоном было то, что он еще по-настоящему не состарился и по-прежнему шумел о вещах, которых не понимал. Если бы они только знали! Если б они только уразумели, что время их вышло и что весь их уничтоженный мир был