— Все! Хорош об этом! — Сергей подошел к решетке и выглянул в коридор. Приходивший в себя охранник шевелился. — Надо действовать дальше.

— Эй, ты! — позвал он испуганного служку. Тот впервые поднял голову и посмотрел на землянина. Испуганное бледное лицо с тонкими, почти девичьими, чертами. „На улицу, что ли, не выходит? Совсем мальчишка. Ни хрена, работа ему досталась“.

— Иди сюда!

Парнишка вскочил и боком приблизился к Сергею.

— Кончай дрожать! Я тебя не трону. Пошли, притащим вон того, — он кивнул в сторону надзирателя.

Вдвоем, за руки, они волоком затащили охранника в камеру нифлянца. Сергей посмотрел на себя, покачал головой и показал на бездыханного палача.

— Раздевай!

Чернобородый был почти такого же роста, что и землянин. Слуга испуганно взглянул на Сергея, но раздевать труп не стал. Похоже, он боялся палача даже мертвого.

— Блин, я тебе сказал — кончай трястись! Никто тебя не тронет.

Плюнув, Сергей сам наклонился к трупу.

— Сергей, — тихо позвал Кьюри. Он показывал длинным пальцем на охранника — тот оживал. Он приподнялся и сел, открыл глаза и несколько секунд непонимающе смотрел на окружающее, потом попытался вскочить. Кротов опередил его — одним прыжком он оказался рядом. Прижав плечи надзирателя, прошипел ему в ухо:

— Пошевелишься — убью! Закричишь — убью!

Охранник словно ждал этого, быстро лег и даже скрестил руки на груди, показывая, что он не опасен. Сергей быстро расстегнул пояс тюремщика и выдернул его из штанов. На поясе висели ножны с неизменным Баррахским ножом, другого оружия у него не было. Короткая деревянная дубинка осталась валяться рядом с камерой Кротова. Сергей еще раз оглядел лежавшего охранника — опасен или нет? Решил, что нет — слишком деморализован. „Наверное, молится, что жив остался“.

Кротов вернулся к палачу и продолжил начатое. Через несколько минут он был в черных кожаных штанах и кожаной жилетке палача. С сапогами вышла незадача — они никак не хотели налезать на ноги Кротова. Хотя роста палач был такого же, ножки оказались женскими. Сергей выругался. Ходить босиком он не умел. Взгляд упал на сапоги охранника. Через минуту он притопнул новой обувкой. Эти пришлись впору, даже были чуть великоваты, и Сергей оторвал от своего дерюжного плаща две портянки. Во время экспроприации охранник не пошевелился и даже закрыл глаза, делая вид, что его здесь нет. Он был готов на все, лишь бы остальные забыли о нем.

— Кьюри, пора в путь!

Он показал слуге, чтобы тот брал нифлянца за ноги, сам взял за плечи, и они вынесли зеленокожего из камеры. Напоследок Сергей еще раз осмотрел имущество — ничего, кроме цепи и ножа, в качестве оружия не пригодится. Он поднял плеть, посмотрел и с отвращением выбросил. Взяв ключи, замкнул камеру.

— Посиди теперь ты, — попрощался он с охранником. Тот так и не открыл глаз, лежа рядом с раздетым трупом.

— Рассказывай, — Кротов дернул за рукав опять опустившего голову слугу. — Как нам отсюда выбраться?

— Н-н-никак… — заикаясь, ответил тот.

Сергей впервые услышал его голос — тоненький и бесцветный — словно тоже выцветший, как его плащ.

— Что так? — усмехнулся Кротов. — Нет выхода?

— Есть… но везде охрана…

— Охрану я беру на себя, — Кротов зло оскалился. В животе заныло, совсем как в детстве, в ожидании первого удара драки. „Пожить в последний раз как настоящий человек! Без всяких даров Предтеч и плазмометов“. Он покрутил в руке цепь, казалось, вся злость за сегодняшний день перелилась в руку. „Эх, и покрушу же я сегодня головы!“

Он сунул служке в дрожащую руку кольцо с ключами.

— Веди! Смотри не вздумай бежать — помрешь первым!

Тот испуганно замотал головой.

— Нет-нет, не убегу.

Кротов склонился к нифлянцу.

— Кьюри, ты идти сможешь?

— Сергей, я должен тебе кое-что сказать, — не ответил он на вопрос.

— Да ты итак сегодня мне всего наговорил. Остальное потом. Надо идти, попробовать выбраться. Если не выйдем, так хоть помрем в бою, а не от плетки!

— Да, ты прав, — при упоминании плетки, нифлянец страдальчески сморщился. — Я должен тебе кое-что передать. Я чувствую, что сегодня мой последний день.

— Прекращай! Я даже слушать ничего не буду. Выберемся и расскажешь.

Кротов решительно подхватил легкое тело за плечи и поднял на ноги. Однако зеленый упрямо продолжал.

— Скажи ему, чтобы отошел, — он показал на слугу.

— Отойди! — кивнул Кротов. — Вон туда.

Потом повернулся к нифлянцу.

— Ну, слушаю. Только быстро.

Покачивавшийся Кьюри вдруг показал фокус: откуда-то из израненного живота, прямо из тела, он вытащил крохотный серебряный шарик. „Ртуть что ли?“ Очень уж шарик походил на капельку, появляющуюся, если разбить термометр.

— Здесь все последние исследования, которые я не успел передать. И, самое важное — про тебя. Я все вложил сюда. Ты должен передать это или людям — лучше Императору — или любому нифлянцу.

— Сам передашь.

— Нет! — твердо сказал зеленокожий. — Я сегодня умру. А ты выйдешь. Боги не зря привели тебя сюда.

— Я не верю в богов.

— Я тоже. Бери и спрячь.

— Куда? Я эту штуку через пять минут потеряю. И что это?

Кьюри молча взял руку Сергея и положил блестящую капельку на предплечье. К изумлению Кротова, шарик тут же провалился под кожу. Сергей дернулся, но нифлянец придержал руку.

— Всё. Местные не смогут его достать. А нифлянцы все знают. Это, по-вашему, коммуникатор — технология предтеч, их подарок нифлянцам. Теперь иди! Я буду умирать.

— Да ты охренел! Я для чего тебя из камеры вытаскивал?

Однако зеленокожий не слушал его. Он, пошатываясь и извиваясь всем телом, подошел к стене и сел, привалившись спиной. Глаза закрылись. Он уронил голову на грудь и затих.

„Да что это за дурдом! Вот так просто сесть и умереть? Не дам!“ Кротов решительно направился к нифлянцу. Тот вдруг поднял голову, черные беззрачковые глаза потеряли блеск.

— Сергей, запомни — дар Предтеч никуда не исчез, он проснется, когда надо. Не блокируй его.

— Да хрен с ним, с даром! Ты вставай!

Но это были последние слова нифлянца — голова опять упала на грудь, и инопланетник затих. Сергей потряс его за плечо, но тело лишь заходило волнами, как холодец. „Блин! Помер!“ Кротов ничего не понимал — выживать, бороться и вдруг сдаться, когда можно было еще биться. Не надеясь, он еще раз потряс тело, но оно просто завалилось.

Как бы там ни было, но смерть Кьюри освободила Кротова. Одному — без оглядки на раненого — действовать намного легче. Теперь можно было чуть задержаться, чтобы наметить, куда двигаться.