пытались решить, кто первым не устоит перед дарованной силой, но Бэк кашлянул.

– Мы должны вместе обеспечить лучшее будущее для анимоксов, – сказал он голосом, едва слышным с противоположного конца ямы. – Это не значит, что мы будем во всём соглашаться – в конце концов, мы приехали сюда из разных уголков, и у нас разные мнения, мысли и взгляды. Разногласия неизбежны. Но сейчас мы должны договориться, что будем выступать как единое целое, даже если не все добьются своего.

– Будем голосовать? – робко предложила Ви, и Бэк кивнул.

– Давайте голосовать. Все согласны?

По толпе прокатилась волна шепотков, и некоторые переглянулись с соседями и друзьями, но постепенно все, включая Саймона, подняли руки. В том числе Бэк. Решение было единогласным.

– Хорошо, – устало сказал Бэк. – С этим разобрались.

Залика, двоюродная сестра Тембо, нахмурилась.

– А вдруг, – сказала она по-английски, – голосующие разделятся поровну?

Наследники вновь зашептались, и Саймон ощутил нарастающее напряжение. Никто не хотел оказаться на стороне проигравших с перевесом в один-два голоса, и он понимал, что, если такое случится, это станет первым расколом, который со временем – может, быстро, а может, и нет, – приведёт к потенциальной войне, которой все хотели бы избежать.

– Значит, найдём другое решение, – сказал Саймон, перекрикивая гул, и посмотрел на окровавленный трон. – Бэк прав, мы будем спорить. Будем постоянно ссориться, как братья и сёстры, будем принимать чью-то сторону и торговаться, будем обижаться – потому что мы не просто Наследники. Мы люди. Но мы пожертвовали всем ради свержения Верховного Совета, и мы не можем стать новыми Хранителями – не можем допустить, чтобы наши разногласия повлияли на всех анимоксов планеты. Мы должны работать сообща, даже злясь друг на друга, чтобы раз за разом, при каждом удобном случае доказывать, что мы защитники, а не тираны, и что больше всего на свете мы жаждем мира.

– И что, – поинтересовался Экон, – ты подразумеваешь под миром?

– Отсутствие войн, – ответил Бэк, бледнея с каждой минутой. – Помощь людям, которые придут к нам с проблемами. Возможность действовать сообща, будь то с Наследниками нашего континента или в целом, если потребуется. Возможность прикрыть друг друга и вместе искать наилучшие решения для людей и животных, которых мы защищаем. Мы – команда. Семья. Среди нас нет никого лучше и хуже, нет лидеров и подчинённых. На нас лежит одинаковая ответственность, и каждый день мы должны стремиться стать лучше – и как Наследники, и как люди.

Все зашептались, но Кай осторожно поднял руку и жизнерадостно сказал:

– Я только за, дружище.

И снова Наследники один за другим подняли руки.

– Отлично, – сказал Бэк с вялой улыбкой. – Ещё есть вопросы, которые стоило бы обсудить?

– Да, – с некоторой неохотой ответил Тембо. – Что будет с солдатами Верховного Совета? Их будут судить? Какое их ждёт наказание?

Он посмотрел на Саймона, и вскоре его примеру последовали остальные. Тот поджал губы. Он категорически не хотел принимать это решение, но в том и была прелесть совета – они работали сообща. За ним не будет последнего слова. И не только за ним.

– Я считаю, – медленно произнёс он, – что солдаты должны ответить за свои преступления.

– Предлагаешь их казнить? – спросил Экон, и Саймон не понимал, относится он к этому с опаской или с опасливым одобрением.

– Не… знаю, – честно ответил он. – И я не хочу, чтобы это решение осталось за мной. Думаю, никто не захочет. Но если мы казним всех, кто выступил против нас, – даже тех, кому лгали и кто просто исполнял чужие приказы… Мне кажется, мы рискуем разжечь войну на многие поколения.

Ви кивнула.

– Они оступились, – сказала она, – но у них тоже есть семьи.

– И они уже потеряли силы, – добавил Дмитрий. – А это самое тяжёлое наказание для анимоксов.

– А что делать с теми, кто убивал и калечил своих сородичей? Или невинных животных, которые на них полагались? – сказала Йара, и Саймон знал, что она подразумевает соплеменников и животных, погибших, когда Вадим с Советом Южной Америки отравили реку.

Дельфина, сидящая рядом с близняшкой, положила ладонь на руку Йары.

– Те, чьи преступления мы сможем доказать, заплатят за них, – сказала она. – Но те, кто просто выполнял приказы и готов посвятить жизнь служению обществу… милосердие – это не так уж и плохо. Если мы казним всех до единого, то в глазах общественности станем просто убийцами.

– А мы не убийцы, – сказала Эмилия, которая стояла прямо за Бэком, явно готовая собственными руками запихать его обратно в аквариум. – Это Верховный Совет убийцы. И Вадим тоже.

– Что, кстати, насчёт Вадима? – вклинился Экон.

– Он умер, гений, – вскинула брови Суюки. – Или ты не слышал, как Одичалые спорили, насаживать его голову на кол или нет?

Саймон содрогнулся. Он не слышал, и лучше бы так оно и оставалось.

– Нет, но Шарлотта Рот его убила, – сказал Экон. – Как мы это объясним? Тоже отдадим её под суд?

Настроение в кругу резко стало пасмурным, и все посмотрели на Бэка и Эмилию. Брат и сестра одновременно нахмурились: явно хотели защитить сестру, но понимали, что Шарлотте не обязательно было убивать его. Она сама так решила.

– Она портит нам репутацию, – согласился Наследник из Индии – кажется, его звали Агастья.

– Но она даже не Наследница, – возразила Суюки. – Давайте честно: мы все в пылу битвы поступали не самым приятным образом…

– Но это была самозащита, – сказал Экон. – А не хладнокровный расчёт. Жители Аништадта боятся нас из-за таких, как она, и никого не волнует, что она не Наследница. Вадима нужно было судить…

– Вадим – чудовище, – прорычала Яра, вскочив на ноги. – Он заслуживал тысячи смертей.

– Не спорю, – сказал Экон. – Но Шарлотта не имела права…

– Хватит!

Голос Эмилии эхом разнёсся по тронному залу, и все замолчали. Она дрожала – вода в аквариуме плескалась, и Саймон, поднявшись, осторожно забрал его у неё и поставил на пол.

– В этой войне мы все чего-то лишились, – дрожащим голосом сказала Эмилия. – Все чем-то пожертвовали. Но моя сестра потеряла больше, чем многие из нас, вместе взятые. Мы много лет думали, что нашего брата убили за то, что он был Наследником, и Шарлотте… ей пришлось пережить это повторно, когда Вадим попытался меня убить, а я исчезла, не попрощавшись. Она даже не знала, что со мной всё в порядке. На её глазах умер отец. Мы думали, что после смерти Бэка лишились матери… – Она покачала головой. – От нашей семьи ничего не осталось…

– Но ты жива, – возразила Хоси, Наследница, с которой Саймону пришлось сражаться на второй день пребывания в Убежище. – И Бэк тоже.

– Это не уменьшает её страданий, – сказала Эмилия. – Не уменьшает всей боли, которую она пережила…

– Весь город считает, что мы убили Вадима из мести, – сказал Экон. – Они думают, что мы её поддерживаем. Вы видели его тело? Как оно изуродовано?

– Вас там