– Я ничего не получал. Послушай, я подумал, что мы поужинаем прямо сейчас, а потом пообщаемся с моими знакомыми из Нью-Йорка. Они приехали в Париж всего на несколько дней. Я предложил им где-нибудь встретиться. Надеюсь, ты не против?

У меня упало сердце.

– Да, но.– я думала, сегодняшний вечер мы проведем дома… чтобы подольше побыть вдвоем.

Джонатан вновь поднял глаза.

– Мелисса, мы видимся несколько дней в неделю. Обидно терять время впустую, когда его и так в обрез.

– Но ведь это здорово – просто расслабиться– Побыть наедине, в свободной домашней одежде. – Я вымучила улыбку. – Сам ведь знаешь, что я обожаю проводить вечера дома-

– Милая, не для того я так горбачусь, чтобы вечерами банально торчать перед телевизором. Давай поговорим о другом. Нам надо столько всего обсудить! Как себя чувствует Эмери? Только не говори, что подготовку к крестинам малыша Эгберта она взвалила на твои плечи. У тебя и так дел невпроворот! Пусть обратятся в специальное агентство.

– Катберта. Малыша назвали Катбертом,– машинально поправила его я. Внезапно меня захлестнула волна дурного настроения и отпала всякая охота спорить. – Джонатан, я в уборную. Если подойдет официант, закажи, пожалуйста, для меня помидорный салат и камбалу.

Я поднялась и вышла на улицу. Большинство людей на моем месте достали бы из сумки пачку сигарет и закурили бы. Я же взглянула на себя в зеркальце, подкрасила губы и проверила телефон. Сообщений не приходило.

Нельсон, наверное, уже дома, подумала я. Сидит с тарелкой собственноручно приготовленного мясного супа перед телевизором и смотрит какую– нибудь скучную археологическую передачу. Если конечно, не поехал на свидание с Леони.

Или же Леони сейчас у нас, мелькнула в голове мысль, и сердце сдавила боль. Сидит на моей стороне дивана…

Еще не вполне сознавая, что делаю, я стала набирать сообщение. ПРИВЕЗТИ ЧЕГО-НИБУДЬ ИЗ ПАРИЖА?

Ответ пришел тотчас же. БАЛДА!! ОПЯТЬ БРОСИЛА МАШИНУ! УСПЕЛ ПЕРЕГНАТЬ. НА ЛЮПУС-СТРИТ.

Я чувствовала, что упустила из виду что-то важное – слишком торопилась на поезд. А был тот час дня, когда перед нашим домом можно ставить автомобили только по особому разрешению. Если бы не верный добрый Нельсон, мне пришлось бы платить штраф – по меньшей мере шестьдесят фунтов. Я улыбнулась, представив, как Нельсон, скрючившись в моем маленьком «смарте», ускользает от инспекторов.

ОБОЖАЮ ТЕБЯ!

ТЫ НЕ СОСЕД, А НАСТОЯЩИЙ АНГЕЛ! – написала я.

Отправив эсэмэску, я втянула в себя свежеющий парижский воздух и почувствовала, что ужасно скучаю по Лондону.

К моему удивлению, телефон снова издал сигнал, принимая новое сообщение.

КАК ПАРИЖ?

Нельсон опять ответил.

А ведь обычно не тратил деньги понапрасну, тем более на пустую международную болтовню. Внезапно обострившаяся тоска по дому и благодарность Нельсону за заботливую предусмотрительность усугубили мою тоску. Я было начала рассказывать ему о нашей с Джонатаном ссоре, но остановилась, стерла написанное и отправила другое сообщение: ОФИС ПОЧТИ МОЙ! ВСЕ БЛАГОДАРЯ ТЕБЕ!

Буквально через минуту пришел ответ. УРА ОБЛАДАТЕЛЯМ ЗАКЛАДНЫХ! КОЕ-КТО ТЕПЕРЬ СОВСЕМ ВЗРОСЛЫЙ!

Я улыбнулась, представив, с какой ироничной улыбочкой Нельсон произносит эти слова. Мы с ним как только друг дружку не поддразнивали. Но исключительно по-доброму.

Я стала набирать следующее сообщение, но тут вспомнила, что пришла на ужин с Джонатаном Если бы он достал свой КПК, я бы взбесилась.

Отправив коротенькое ПОБОЛТАЕМ ПОСЛЕ, я выключила телефон и вернулась за столик

Джонатан пообещал позвонить друзьям и перенести встречу, чтобы после ужина мы могли спокойно прогуляться у реки. Поначалу наша беседа шла немного натянуто, но к тому времени, когда

принесли еду, напряжение рассеялось и мы в гораздоболее дружелюбном тоне заговорили о нелепых спорах моих родственников насчет крестин Берти и о планах Джонатана насчет работы и жизни в Париже. Потом вдруг наступило неловкое молчание, и я, чтобы его нарушить, неожиданно для себя выболтала свой секрет о приобретении офиса.

Джонатан, увы, не подпрыгнул и не закричал от радости. Он только сдержанно улыбнулся и произнес:

– Что ж, хорошо.

– Это и все, что ты можешь сказать?

– Почему же. Ты молодец. Хотя мне казалось, что офис давно твоя собственность.

Я уставилась на него, униженная этой бесстрастностью.

– У меня никогда в жизни не было никакой собственности. Эта сделка – моя первая крупная победа!

– У тебя давно собственный бизнес,– сказал Джонатан таким тоном, будто не хотел углубляться в эту тему или о чем-то умалчивал.

– Да, конечно, но… – Я проглотила слюну. Оставить дело, в которое я вложила столько сил и души, предстояло совсем скоро, и это меня убивало. – Нам надо побеседовать об этом, Джонатан. Мне кажется…

– По-моему, мы договорились – за столом ни слова о делах,– ответил он, подавая знак официанту.

– Верно, но, понимаешь, – начала я. – Мне…

В эту минуту к нашему столику подошел официант.

– Закажи десерты,– сказал Джонатан. – Начинай практиковаться.

Готова поспорить на деньги, что я заказала не крем-брюле, которое мне принесли, а ликер-крем, но я съела, что подали.

Мы вышли из ресторана около девяти. Для нас это было слишком рано. В самом начале нашего знакомства Джонатан даже платил персоналу, чтобы нам позволяли задерживаться. Уборщики уже подметали полы, а мы все сидели с бокалами в руках, беседовали и строили друг другу глазки, хоть я и уверяла себя в том, что всего лишь работаю и стараюсь ближе познакомить Джонатана с Лондоном. Вскоре мы стали встречаться по-настоящему, и к нашим уже привычным встречам прибавилось ожидание чего-то гораздо большего.

Сегодня, выйдя на улицу, мы оба погрузились в задумчивость. Прислушиваться к разговорам прохожих я не могла – слишком плохо знала французский, поэтому чувствовала себя стопроцентной туристкой. Джонатан, казалось, тщетно пытался придумать, что бы сказать. Когда он предложил спуститься по Новому мосту к скверу Вер-Галан, «ужасно романтическому местечку», меня охватило устрашающе дурное предчувствие.

Шагая по мосту рука об руку с Джонатаном, я поймала себя на ужасной мысли: а ведь я тоже мучительно придумываю тему для разговора. Раньше ничего подобного с нами не случалось. У меня все похолодело внутри.

– Мелисса,– вдруг сказал Джонатан, останавливая меня у смотрового участочка с видом на Сену, по которой катались туристы в лодках.-– Объясни, в чем дело.

Он обнял меня за талию и улыбнулся, но явно через силу. Мне снова вспомнились те времена, когда мы только познакомились. Джонатан был скрытен и пребывал в вечном напряжении, потому что страдал из-за разрыва с женой и искал подход к работникам «Дин и Дэниеле».