— Заткнись… — тихо произнёс тот и выключил динамики.

— Зачем ты это сделал? — спросил его Кристоф.

— Какая разница. Они уже мертвы… Идёмте наверх.

— Погоди, — остановил его Кристоф. — Ты ведь не уехал отсюда не потому, что боялся перемен, а потому что хотел отомстить, так?

— Я хотел отобрать у них этот город, Крис, — произнёс Эдди. — Они отняли у меня полжизни, детство, юность, честь, уважение к себе, всё, что могли отнять. И я не мог сбежать и оставить им всё это. Я не знал, как я буду действовать и буду ли вообще, но я хотел этого, хотел все пятнадцать лет, что провел на этой улице. Фредерик не верил, что я смогу. Он знал, что я трус. Он считал, что для меня лучшее — это сбежать и начать всё сначала, но я не мог. Я предпочитал сидеть у него за спиной и мечтать о мести. А потом его не стало, и я понял, что у меня больше нет сил бояться. Вот и всё.

— И ты убил десять человек.

— Это был единственный способ остановить их. Я не получил от этого удовольствия, которого ждал, но я не жалею о содеянном. Мне ещё многих придётся убрать с пути, чтоб добиться своего, но у меня есть время, и теперь есть силы.

— Это — порочный путь, Эдди.

— Предложи мне другой и, если он будет таким же надёжным, то я с радостью воспользуюсь твоим советом. Молчишь? Это Киота, Крис, это Луарвиг. И иначе здесь нельзя. Я не смогу спать спокойно, пока не буду уверен, что уже ни один ребенок в этом городе не сможет повторить мою судьбу. Пока это случается слишком часто. Идёмте, наконец, наверх. Мне нужно выпить.

Мы снова оказались в той же комнате, в которой я провела прошлую ночь. Трудно было представить, что прошёл всего один день. Эдди сел в кресло и сжал виски пальцами. Кристоф налил бренди и подал ему.

— Что это за девчонка, о которой он кричал? — спросила я.

— Девчонка? — Эдди взглянул на меня. — Ах, эта… Вы её видели.

— Твоя жена?

Он некоторое время молча смотрел мне в глаза, а потом кивнул.

— Она напомнила мне мою мать, такая же хрупкая и несчастная. Я привёз её сюда, и она долго пряталась по углам. Бог знает, сколько ей выпало пережить. Я никогда не спрашивал её об этом. Теперь всё хорошо. Очень хорошо, — он одним глотком осушил стакан.

— Почему ты её прячешь?

— Чтоб не растерять клиентуру, — усмехнулся он, но тут же усмешка сползла с его лица. — Я не хочу, чтоб кто-то знал о моих слабостях. Не хочу больше терять близких людей. Сперва родители, потом Фредерик… Кроме неё у меня никого не осталось.

— Я тебя понимаю, — задумчиво кивнул Кристоф, снова берясь за бутылку. — Я бы свою тоже запер, да только она любой замок откроет. Остаётся только перехватывать у неё противников…

— В самом деле? — улыбнулся Эдди.

— Сложно быть женатым человеком, — вздохнул Кристоф и плеснул в протянутый им стакан.

— Но приятно!

— Это точно, — Кристоф легонько стукнул своим стаканом о его. — За жён!

— Принимаю!

— Ладно, мальчики, я не люблю пьяных мужчин, — усмехнулась я. — Может, поговорим о делах? Эдди, кто такой Генри Хулст?

— Сын судовладельца Питера Хулста, — ответил он, откинувшись на спинку кресла. — Производит впечатление благовоспитанного юноши, но я-то знаю, что он собой представляет. Он бывает у меня. Страдает целым букетом комплексов и всё не может решить, как стать сверхличностью. Представить себе не могу, с чего ему понадобилась вас убивать.

— А с чего интересоваться теми, кто спрашивает о Фредерике?

— Ты думаешь, не причастен ли он к его убийству? Тогда в этом замешана политика. Очень большая политика.

— Ты можешь рассказать об этом?

— Конечно. В Луарвиге сейчас три ключевые фигуры. Келх V, семья которого традиционно хозяйничала в городе, теряет свои позиции. Дело в том, что, во-первых, он действует несколько по старинке, во-вторых, его соперников поддерживают весьма влиятельные силы. Питер Хулст опирается на преступность. Официально об этом никто не говорит, но знают все. Он прилетел откуда-то из космоса, привёз с собой совершенно сумасшедший капитал и быстро скупил все мелкие фирмы, которым Келх позволял питаться крохами со своего стола. Потом подгрёб под себя несколько преступных синдикатов. Похоже, опыт в таких делах у него был солидный. Несколько диверсий, саботаж, подкормка бастующих докеров — и он подвинул Келха и закрепил свои позиции. Было время, когда они хотели объединиться. Келх даже собирался жениться на Мирре, сестре Хулста, но в последний момент свадьба расстроилась, и они расстались врагами. Третье лицо — киотит Ластон. Многие считают, что он агент Конгресса. По крайней мере, он получает всё, что ему нужно, из-за пределов города и получает очень много. Если учесть возросшую долю Луарвига в осуществлении морских грузовых перевозок на планете, то можно понять озабоченность Конгресса и поверить в его желание прибрать эту долю к рукам. Все три противника достаточно сильны, чтоб держаться на плаву, и недостаточно, чтоб свалить соперников. Здесь есть два варианта развития событий. Либо двое объединятся, чтоб свалить третьего, что маловероятно, поскольку Келх считает ниже своего достоинства связываться с нелюдью вроде Ластона, а с Хулстом они враги на всю жизнь, Хулст же Ластону не верит ни на грош и, как тот ни пытается нащупать контакт с ним, ничего не выходит. Второй вариант, если один из соперников по какой-то причине выйдет из игры. Тогда расклад может измениться самым непредсказуемым образом и, возможно, в последней схватке кто-то и победит.

— Фредерик принимал во всём этом какое-то участие?

— Ну, это не у меня нужно спрашивать, — покачал головой Эдди. — Он знал всех трёх, его везде приглашали и везде он был своим человеком. Он постоянно расспрашивал меня, что о них говорят. Но он никогда и словом не обмолвился о своей позиции в этой истории.

— Да, конечно…

— Странно другое…

Тон Эдди заставил меня снова взглянуть на него.

— Что странно?

— Понимаешь, меня смутило, что Генри обещал Хотли такую сумму за ваши головы. Может,