— А вдруг понадобится тачка? Срочно? А ты будешь ловитьтакси? — Выходило, Женька опять права, а это всегда раздражает.

Машину мы взяли, но сразу к подружке не поехали. Она вдругвспомнила, что дома у нее нет ни крошки хлеба, и ничего съестного тоже нет,выпросила взаймы денег и велела отвезти ее в торговый центр «Первомайский». Яне возражала, настроение было на редкость паршивое, так что все равно, кудаехать и за чем идти. После посещения магазина деньги у нее, как ни странно, ещеостались, и мы заскочили в «Школьник» за бумагой для принтера. Женьканамеревалась в ближайшее время засесть за работу и осчастливить мир сборникомрассказов. «Хорошо Женьке, — с завистью к чужому трудолюбию думалая. — А у меня в голове только ветер свищет…» В общем, часа два мы с нейкатались по городу, прежде чем свернули на проспект Мира, который вел кЖенькиному дому, и тут она заявила:

— Слушай, за нами увязалась тачка.

— Какая тачка? — не поняла я.

— «Девятка», «мокрый асфальт», видишь?

Я исправно пялилась в зеркало и по этой причине едва нетюкнулась в бампер впереди стоящего «БМВ». Водитель хотел что-то сказать воткрытое окно, но, увидев меня, только махнул рукой, а я сообразила, что стоиммы перед светофором и мне следует быть внимательней. Загорелся зеленый, яосторожно тронулась с места, но тут же вновь подняла взгляд к зеркалу.

— Где?

Женька встала на своем сиденье на колени и наблюдала запотоком машин у меня за спиной.

— Потерялся, — сообщила она с сожалением. — Аможет, это белая горячка, что неудивительно после всех переживаний. Я на этутачку возле «Первомайского» обратила внимание. Паренек в ней сидел, харюшкатакая, что в лобовое стекло целиком не помещается. Выдающихся размеровфизиономия, одним словом. А когда с бумагой выходила, глядь, а тачка вподворотне. То есть я хотела сказать, в арке, как к пивбару идти. И сейчас мелькнула.Слышь, Анфиса, может, кто за нами следит? Сюда бы Романа Андреевича, он бымахом разобрался.

— Может, и вправду следят, — подумав, согласиласья. — Ромочка какому-то парню звонил и велел за мной приглядывать, яслучайно слышала.

— Спятил от ревности, — покачала головой подружка.

— И вовсе не от ревности, — обиделась я. —Чего это ему меня ревновать? Он беспокоится о нашей безопасности.

— Тады ладно, — согласилась Женька и устроилась насиденье по-человечески.

Мы как раз свернули в ее двор, машину оставили под окнами, иЖенька, подозвав мальчишку лет шести, который жил в соседней квартире, сказалашутливо:

— Серега, следи за Анфисиной тачкой, получишьшоколадку.

— Ладно, — важно кивнул он и присел на скамеечке.Правда, надолго его не хватило, стоило нам скрыться в подъезде, как сторожприпустился к приятелям, игравшим в глубине двора в футбол.

Женька стала разбирать покупки, а я плюхнулась в кресло иначала к ней приставать, настроение неважное, следовало выместить на ком-тодурные чувства. Женька для этого самая подходящая кандидатура.

— Не понимаю, на что ты рассчитываешь? — хмурясь,сказала я.

— Ты имеешь в виду Игоря? — В отличие от меняЖенька пребывала в нормальном расположении духа, по крайней мере, ответила мневполне миролюбиво.

— Конечно.

— Я рассчитываю, что он как-то себя проявит, приедетили позвонит. А мы втолкуем ему, что всякая суета бессмысленна, что ребенкаследует побыстрее вернуть, да и самому сдаться властям. Он не уголовниккакой-нибудь, чтобы прятаться по друзьям, чужим дачам и малинам. Такая жизнь недля него. Опять же, дядя — прокурор. Есть шанс получить по минимуму. Хорошийадвокат наплетет про роковые страсти, безумную ревность и убийство в состоянииаффекта.

— Людмилу он тоже убил в состоянии аффекта? —разозлилась я, неожиданно осознав, что в словах Женьки есть большая доляистины: пожалуй, все так и будет. А по моим представлениям, человек, способныйутопить одну женщину, удавить телевизионным кабелем другую и хладнокровнозастрелить мужчину, который догадывался о его преступлениях, — такойчеловек должен находиться либо в психушке, либо в тюрьме, несмотря на то чтоВера моя подруга.

В дверь позвонили. Мы с Женькой испуганно переглянулись, иона сказала, стараясь, чтобы голос звучал спокойно:

— Но мы ведь его ждем. — И пошла открывать.

Однако вошел в квартиру вовсе не Игорь. Женька распахнуладверь, после чего отлетела шагов на десять в глубь коридора. Так как ее полет ямогла наблюдать из кухни и заподозрила неладное, то мгновенно вооружилась:схватила разделочную доску, довольно тяжелую, с удобной ручкой, и выглянула вприхожую. Дверь в этот момент захлопнулась, а я смогла лицезреть двух крупныхмолодых людей с суровыми и волевыми лицами, причем одно лицо мне было смутнознакомо, но в тот момент я здорово испугалась и не имела возможности предатьсявоспоминаниям. Женька между тем прекратила полет возле стены напротив и, глядяна парней, спросила:

— Никак вы квартиры перепутали? В этой самая ценнаявещь я сама да вон еще Анфиса…

Они и без Женьки обратили на меня внимание, один из парнейподошел ко мне и ласково произнес:

— Привет.

— Привет, — пискнула я и попробовала его узнать.Не тут-то было. Его приятель, не обращая внимания ни на меня, ни на Женьку,прошелся по квартире, заглядывая во все двери, а затем устроился на диване вединственной Женькиной комнате, извлек из кармана легкой куртки пистолет,положил его на журнальный стол рядом с собой, а потом махнул рукой, лениво таки уж очень по-барски. Второй тип направился к нему, причем левой рукойподталкивал Женьку, которая особо не сопротивлялась, но шла как-то вяло, аправой тащил меня, больно дергая за локоть.

— Ну что? — спросил тип, сидящий в кресле. —Говорить будем или надо на пальцах объяснить, что дяденек злить нельзя?

— Будем, — торопливо заверила я, хоть и не знала,что он имеет в виду. Кашлянула и осведомилась: — Извините, а вы кто?

— Конь в пальто, — хмыкнул он в ответ. Тот, чтостоял рядом со мной, все еще держал меня за локоть, хотя никакой нужды в этом яне видела.

— Вы не могли бы меня отпустить? — вежливопопросила я.

Он легонько встряхнул меня, а потом швырнул в кресло. Женькаустроилась на диване чуть раньше и разглядывала парней как нечто в высшейстепени занимательное.