Но это лишь мечты: как показывает историческая практика, люди отдают награбленное с тем же энтузиазмом, что и драконы. То есть почти никогда не отдают, летай не летай над ними. Быстрее добропорядочные подданные откупаться начнут, чем настоящие виновные.

Элор взмахивает ресницами и переводит взгляд на меня. Осторожно улыбается. Смотрит с надеждой. С намёком.

Наверняка воспринял мой задумчивый взгляд, как поощрение. Нахмурившись, снова возвращаюсь к своим документам: не было никакого поощрения. Не дождётся!

— Ри-и… — осторожно зовёт Элор.

— Я ни на что не намекала взглядом, просто проверила, работаешь ли ты.

— М-м, я просто хотел предложить перекусить. Лин уже летит сюда с оборудованием и лаборантами, всё идёт своим чередом, а нам надо беречь силы на случай бунтов и проблем. Да и с полным дворцом людей нам будет тревожно, это потребует всей нашей выдержки.

— Я умею держать себя в лапах. В отличие от некоторых.

Элор вздыхает:

— И лапы распускать ты тоже умеешь.

— Я к тебе в избранные не напрашивалась!

— Знаю. Но так получилось, что ты моя избранная, и я в этом не виноват совершенно, поэтому не обязательно срывать злость на мне, есть големы. Преступники. Есть много сфер для приложения злости, где она послужит с пользой.

И взгляд такой нравоучительно-печальный. А слова такие… словно это он менталист, пытающийся использовать эмоции оппонента в своих целях. Понабрался!

— Элор, я прекрасно умею справляться с эмоциями, и мне не надо объяснять, что делать со злостью, потому что я не злюсь. Я пытаюсь построить нашу деятельность наиболее продуктивно, чтобы не пришлось отвлекаться на твои домогательства.

Облокотившись на стол, Элор сцепляет пальцы, упирается в них подбородком. Смотрит на меня.

— Ты закончил с бюджетом? — уточняю я с долей язвительности.

— Нет. Просто понять хочу: ты настолько в мои силы не веришь или просто опыт сексуальный так плох, что ты даже мысли не допускаешь о возможности получить со мной удовольствие?

Уверена, мои зрачки успели сильно расшириться, прежде чем я беру под контроль вспышку гнева. Возможно, и в выражении лица что-то промелькнуло, потому что мимика Элора немного меняется.

— Очень интересно, — добавляет он.

В первый момент хочется отчеканить каждое ответное слово. Но потом решаю, что сочувствующие интонации подействуют сильнее:

— Элор, дорогой, то, что под тобой стонали три любовницы, которым ты платил, и старая вампиресса, которой от тебя нужны были определённые политические решения, вовсе не значит, что ты силён или как-то особо хорош в постели.

Этот удар Элор принимает с каменным выражением лица, только глаза темнеют сильнее. И в голосе, несмотря на показную ровность, клокочет слишком много эмоций:

— Что ж, совершенно очевидно, что этот вопрос разрешим только на практике. Теоретизирование здесь неуместно.

Расцепив пальцы, он вновь прихватывает белое перо и сосредотачивается на своих бумагах.

Опять — легко и непринуждённо! — Элор вывел меня из себя. Я вновь не думала ни о стратегии, ни о тактике, и вместо того, чтобы искусно привести его к решению меня не трогать, наоборот, распалила ещё больше.

Если бы он только знал, как раздражает эта его способность сводить меня с ума! Почему из всех драконов мне достался тот, с которым сложнее всего?

* * *

Дирижабли Лина, замаскированные под дирижабли транспортной компании, на которых прилетели бы настоящие мастера по разворачиванию пространства, подлетают к дворцу в вечерних сумерках.

Наблюдая в окно кабинета, как эти летающие махины надвигаются на парк под тревожный рёв хорнорда, я снова задумываюсь о Многоликой и Жаждущем.

Если они прятались в окрестностях императорского дворца, а дирижабли стартовали оттуда, моё оружие может добираться ко мне на них.

Прикрыв глаза, мысленно зову: «Жаждущий!» ведь если не позвать его первым, он обидится, назло промолчит. «Многоликая!» — она разумная, она поймёт, почему я обращаюсь к ней второй.

Тихо… в поле моих мыслей тихо, ощущаются лишь смутные отголоски тревоги и настороженности: стража не в восторге от того, сколько людей вскоре придётся охранять, слуги переживают из-за повышенных нагрузок. Даже стражникам, прибывшим с нами из империи, неспокойно от всей этой нестабильности и непредсказуемости наших поступков.

Где это видано, чтобы только образовавшаяся пара драконов приглашала к себе пожить хоть кого-нибудь, не говоря о целой толпе? Любое разумное существо понимает, что тут дело нечисто.

На газон выходит Элор. Запрокинув голову, наблюдает за приближающимися дирижаблями. Зажжённые фонари озаряют гибкую фигуру, отсветы вспыхивают в рыжих кудрях. Повернув голову, Элор что-то кричит орущему за кустами хорнорду. Вздохнув, направляется к своему зверю. Усмирять. Как пытается усмирить меня.

Тряхнув головой, отбрасываю эти пустые и ненужные сейчас мысли. Об Элоре, его отношении ко мне, наших отношениях глупо думать, пока не разберёмся с происходящим в королевствах и Неспящими. Мне просто надо собраться: сейчас важнее навести порядок здесь, чтобы королевства стали подспорьем в мести, а не отвлекающим фактором и слабым местом. Возможно, придётся задействовать собственные финансы: здесь не только порядок надо наводить, но и восстанавливать производственные ресурсы. И в масштабах двух стран это сделать сложнее, чем обеспечить работу купленных на спокойной территории производств. Да, королевство — это не трактиры, доходные дома и фабрики, тут больше думать надо.

А дирижабли, наконец, нависают над парком и сбрасывают якоря.

«Элор сам разберётся», — уверяю себя, поглядывая на кусты, в которых он исчез, и раскачивающийся там горб хорнорда.

Вот что Элор со зверем там делает?

Отстраняюсь от окна и приказываю себе положиться на Элора и Линарэна: я физически не могу заниматься всем, что-то надо доверять и остальным, а каким бы безалаберным порой ни был Элор, и каким бы сумасшедшим иногда не казался Линарэн, с обновлением защиты и установкой ловушек они вполне могут справиться сами, тем более благодаря необходимости расширить пространство Линарэну даже девушкой притворяться не придётся: спрячется под личиной мастера-мага.

И если бы Жаждущий был здесь, он бы столько всякого наговорил о Линарэне в платье…

«Хватит думать не о том!» — обругав себя, поднимаю на стол коробку с архивными записями сбежавшего короля и усаживаюсь в кресло.

За восемьдесят лет правления король собрал много информации о подданных, сортировал её хорошо, но порой данные о существах содержались не в их личных папках (или таковые папки вовсе отсутствовали), а в описании деятельности других существ как косвенная информация. Я это поняла не сразу, и теперь, желая узнать побольше о тех, кто завтра утром явится заселять дворец, вынуждена читать всё.