— Это ещё не доказано, — успевает сказать Элор, прежде чем я захлопываю дверь в ванную комнату.

Эмоции снова вскипают. Только проснулась, день не начался, а нервы уже расшатаны Элором!

Включив ледяную воду, собираюсь засунуть голову под кран и охладиться… Элор под этим краном трогал меня, пробрался горячими ладонями под подол и почти забрался в панталоны, а если я сейчас — обнажённая — наклонюсь, и он войдёт, снова положит руки мне на бёдра…

Вспоминаю пару нецензурных слов и перекрываю воду. Лезет же в голову всякое! Даже охладиться нельзя, чтобы не вспомнить об Элоре!

В спальню я возвращаюсь минуты через три. Злая внутри и равнодушная снаружи. Элор стоит возле кровати. Только теперь замечаю, что панталоны на нём зелёные. Подбираю с пола папки личных дел, две кладу в изголовье постели.

Снова ложусь на спину и открываю папку над собой. Сегодня не позволю меня отвлечь.

— Можешь приступать, — предлагаю холодно.

— Да, моя королева, — хмыкает Элор и, как вчера, сначала опирается коленом на кровать.

— Только побыстрее, у нас много дел.

— Это уж как получится. — Он кладёт горячую ладонь мне на живот и просто смотрит.

На сексуальные притязания это пять не похоже, скорее на исследования. Наклонившись, Элор нюхает меня в паху. Убирает ладонь с живота и нюхает его, с каждым выдохом порождая на коже горяче-щекотное ощущение.

Касается рёбер пальцами почти невесомо. Скользит к бёдрам. Искоса поглядывает на моё лицо. Я невозмутимо смотрю на страницы в папке, но сама настороженно слежу за действиями Элора.

Пальцы двигаются неторопливо, едва уловимо, дыхание порой почти неощутимо, но по коже волнами разбегаются непривычные ощущения. Он едва задевает наружные стороны бёдер, а щекотно становится под коленками. Касается плеч, а волны от этих невесомых прикосновений разбегаются на все руки и спину, добираются до крестца. Подушечки пальцев едва уловимо скользят по внутренней стороне бёдер, а сжимаются соски.

Элор меня… гладит. Я бы назвала это так. Просто водит пальцами по телу и склоняется ниже, будто хочет ощупать и подышать на каждый миллиметр моей кожи. Не то что бы я против, ощущения интересные, но это… странно.

Так странно, что и читать не получается, всё жду подвоха. А подвоха опять нет: ну гладит меня Элор… Но в чём смысл? Не могу сказать, что я от этого возбуждаюсь, просто приятно. Разные места тела по-разному отзываются на касания. Это любопытное наблюдение (для меня, вряд ли Элор понимает разницу), не более того.

Его пальцы порхают по мне, словно по музыкальному инструменту, будто Элор и не желает вызвать особых чувств. Ведь если бы действительно хотел возбудить, надо было бы трогать сильнее, гладить ощутимее, сжимать. Проявлять больше внимания груди и промежности, а Элор даже к стопам спускается, чтобы нежно их исследовать.

— Ты точно от Линарэна чем-то заразился. Уверен, что не хочешь его позвать? — стоит мне это произнести, как Элор застывает над пальцами моих ног. — Он тебе подскажет, как правильно проводить исследования, протоколы предоставит. Возможно, у него карта исследования женского тела есть, сможешь вписать в неё мои показатели.

— Да я как-нибудь сам справлюсь, — уверяет Элор, за шутливым тоном пытаясь скрыть раздражение.

Чувствую, Линарэн здесь после установки ловушек и пространственных карманов надолго не задержится.

Дыхание пробегается по кончикам пальцев моих ног, отдаётся щекотным ощущением в стопах, и пальцы чуть поджимаются.

Зачем Элор это делает? Хочет меня позлить? Надеется поразить загадочностью своих действий?

Его пальцы легко пробегают по стопам, охватывают лодыжки. Поглаживают…

Не понимаю. Я его совсем не понимаю.

А Элор смотрит на мои стопы. Внимательно.

— Перевернись, пожалуйста, — просит он.

На этот раз не позволяю ни воспоминаниям, ни собственной несдержанности как-то проявиться. Со вздохом переворачиваюсь на живот и укладываю папку перед собой.

За то время, пока Элор меня изучал, я не прочитала ни строчки. Не переворачивала страницы. Наверняка он это заметил. Как же хочется рухнуть лицом в эти листы и постучаться лбом.

Вместо этого я вздыхаю и переворачиваю страницу, а горячие пальцы едва уловимо скользят по икрам моих ног, и на коже там я ощущаю лёгкий ветерок дыхания. Элор, похоже, решил взять меня измором и удивлением.

Едва пальцы оказываются на бёдрах, ощущения становятся острее. При приближении к ягодицам в животе зарождается лёгкий трепет.

«Это физиологическая реакция на воспоминания», — констатирую я и, снова перевернув страницу, напоминаю:

— У нас уговор. Надеюсь, ты не воспользуешься тем, что я на тебя сейчас не смотрю.

— Не воспользуюсь, — шепчет Элор и целует мою ягодицу.

Вдоль позвоночника пробегает щекотная волна, я сдерживаю готовые вырваться чешуйки. Череда едва уловимых прикосновений к крестцу — и дальше пальцы скользят вдоль позвоночника, пуская волны трепета по рёбрам к животу. Очерчивают лопатки. И я ловлю себя на том, что сердцебиение неприлично ускорилось.

Ускоряется ещё, когда Элор надвигается на меня, и его дыхание скользит вдоль позвоночника к шее. Так щекотно. Тревожно. Чувственно.

Элор нависает надо мной. Жар его тела опаляет кожу. Горячие губы касаются плеча. Осторожный укус — и бешеный стук сердца наполняет виски.

«Это всё период размножения», — я переворачиваю страницу. Пытаюсь вчитаться: что-то о взятках за лицензии алхимикам и разрешения на опасные ингредиенты, но мысли ускользают, имена путаются.

«Спокойно!» — приказываю себе, а ноздри трепещут: сладкая пряность корицы — словно отрава. Но я знаю, что могу перебороть её, и я с ней борюсь.

Считаю. Представляю боевые стойки. Вспоминаю списки инвентаризации дворца, полученные при въезде. Стараюсь делать всё это одновременно, а пальцы Элора едва уловимо выплясывают на моей спине. Снова он обследует меня, и становится легче, когда возвращается к ногам, ведь там столько нещупаных мест осталось.

Это сводит с ума: мягкость касаний, моя неспособность разгадать поступки Элора, его бесящая непредсказуемость, бурность моих эмоций. Элор, как и Халэнн когда-то, будто нарочно делает всё, чтобы вызвать во мне эмоции. Но если Халэнн делал это из любви и уверенности, что так мне будет лучше, то цели Элора не так благородны: вывести меня из себя, сломить волю, увлечь чувствами и подчинить себе, чтобы я забыла свою суть, цели и вела себя, как обычная драконесса.

Возможно этим напоминанием о Халэнне Элор меня особо и раздражает: только брату было позволено будить мои эмоции. Только тому, чьи эмоции и мысли мне открыты.

…Нежно-нежно, словно пёрышком, Элор очерчивает пальцами мои ягодицы, проводит по бокам и застывает, шепчет: