Никогда об этом не думала в таком ключе.

А может, Элор испытывал нежные чувства к Изрель? Всё же они спали вместе после провала его основных отборов.

Противный холод концентрируется внизу живота, хотя мне должно быть плевать, какие к кому чувства испытывал Элор до нашего отбора. Он вообще в Халэнна влюблён! Ему предлагал совместную жизнь по доброй воле, а не потому, что артефакт так велел. Но главное то, что сейчас Элор согласен поддержать меня в мести Неспящим. Пусть не слишком охотно, но поддержать, а мне иного не нужно.

Пока размышляю, Элор заканчивает с созерцанием проявления телекинеза и берётся за мою руку. Поглаживает тыльную сторону ладони. Снова будто изучая и проверяя. Медленно наклонившись, касается её губами. Целует. Целует пальцы один за другим. Очень осторожно, нежно.

Поглаживает. И снова целует. Я перевожу взгляд на строки в личном деле, но краем глаза продолжаю следить за действиями Элора. Он прижимает мою ладонь к своей щеке и, зажмурившись, об неё трётся.

На сексуальные притязания это не похоже. Совершенно. Это… нежность. Чуть отстранившись, Элор поглаживает мои пальцы. Осторожно касаясь, почти невесомо, гладит сначала большой, потом указательный. Странные ощущения пробегают по коже. При этом Элор рассматривает каждый мой палец очень внимательно. Целует. Поглаживает ногти, и ощущения от этого тоже странные. Приятные и немного тревожащие.

Снова Элор прижимается к моей ладони щекой. Глаза блаженно закрыты, и я наблюдаю за ним почти не таясь. Как он утыкается носом в ладонь и глубоко вдыхает мой запах. Целует руку. Прижимается крепко, чтобы отпустить и снова целовать кисть, запястье, гладить пальцы. Упоённо. Самозабвенно. С непередаваемым выражением лица.

Ему нравились мои руки. Он любовался ими. А теперь дорвался.

Элор опять целует ладонь и запястье, шумно вдыхает мой аромат, касается губами растревоженной этими ласками кожи, прижимается… Это похоже на безумие, похоже на блаженство получившего дозу наркомана. Надрыв и исступление.

Обхватив мою руку, прижав её к себе, Элор застывает с зажмуренными глазами. Кажется, не дышит. Я в открытую смотрю на него.

Он, судорожно вздохнув, так и не открывая глаз и не отпуская мою руку, укладывается на постель чуть ниже меня. Даже лёжа Элор продолжает обнимать руку, поглаживать пальцы…

Внезапно обхватывает мои ноги ногой, и бедром я ощущаю горячее напряжение упёршегося сквозь панталоны члена..

Элор дышит мне в плечо.

Гладит пальцы.

И всё.

— Спокойной ночи, — желает нежно.

— Эм, это всё? — не верю я: это наверняка какой-то хитрый план, это что-нибудь значит.

— Я сейчас слишком возбуждён, не могу думать головой, мне нужно успокоиться. Потом продолжим. Спокойной ночи. Как дочитаешь, погаси свет, пожалуйста.

И это не ложь.

Листы из папки с тихим шлепком валятся мне на лицо.

Я не удержала их телекинезом. Отвлеклась, хотя для такой поддержки и концентрироваться особо не надо. Но это, конечно, пока в дело не вступает Элор!

— Или давай сразу спать, — предлагает Элор. — Ты устала.

Как благородно — ни единого напоминания о моём недавнем хвастовстве о способностях в телекинезе. От этого снисхождения ещё досаднее!

Сдержав рык, телекинезом собираю листы в папку и вместе с другими двумя отправляю её на пол.

— Ты прав, я очень устала, — соглашаюсь я, чтобы хоть как-то оправдать свою недостойную потомственного менталиста оплошность.

— Угу, — Элор гладит мои пальцы. — Я выключаю свет.

Через мгновение сферы гаснут, погружая спальню в темноту. Я лежу в этой тишине, разбавленной звуками дыхания и ощущением бьющихся в унисон сердец — это чувство зарождается там, где моей руки, медленно поглаживая, касаются пальцы Элора. И ещё там, где в меня упирается горячий твёрдый член.

Столь явно возбуждённый член обещает домогательства. Я жду их. Жду, что Элор, поверив, будто усыпил мою бдительность, сделает следующий ход. Попросту не верю, что он сдержит возбуждение, ограничиться поглаживанием пальцев.

Но время идёт, и Элор действительно лишь гладит мои пальцы.

— Тебе бы расслабиться, — шепчет он в плечо. И я осознаю, как чудовищно напряжено моё тело — сжатая пружина. А шёпот снова нарушает тишину: — Можешь отдыхать, со мной тебе нечего бояться.

— Я и без тебя ничего не боюсь, — отвечаю я ровно, едва сдерживая раздражение и желание выдернуть руку из его пальцев.

Вдыхаю и выдыхаю, заставляю мышцы побороть нервное оцепенение, расслабиться. Но всё равно ожидаю подвоха.

А подвох всё не наступает и не наступает.

Время идёт.

Пальцы Элора по моей руке скользят всё медленнее и медленнее, член теряет боевую твёрдость, дыхание Элора постепенно выравнивается, словно он… да нет, похоже, он правда уснул.

Это… это… у меня нет слов ни ему что-то сказать, ни описать нахлынувшие на меня чувства! Я… зла.

И зла на то, что злюсь.

Но удивить меня Элору удалось. И как же он этим… раздражает!

Он меня раз-дра-жа-ет!

Прикосновение к груди… Мгновенно вырываясь из сна, распахиваю глаза. Магические сферы едва теплятся под потолком, стены спальни и витрины с перьями тонут в полумраке. Пахнет корицей.

— С добрым утром, — шепчет Элор, его пальцы соскальзывают с моего соска и устремляются к ключице. — Я воспользовался советом воспользоваться руками. Три раза. Мы можем продолжать без помех.

— Нам надо людей встречать.

— Солнце ещё не встало…

Он разбудил меня до рассвета. Я не увижу Халэнна — дёргает мысль.

— …Лин ещё возится с расширителями пространства, так что у нас есть время узнать друг друга с интимной стороны.

Наклонившись, Элор дует на сосок, и тот собирается в плотную горошину. Элор наблюдает за этим, бросает мимолётный взгляд на моё лицо. Изучает.

— Я только проснулась, — напоминаю сердито. — Неужели нельзя подождать, пока я приду в себя?

— И достаточно опомнишься, чтобы снова упражняться в острословии и твердить о том, что я тебя не впечатляю?

— Ну кто же виноват в том, что ты не можешь меня впечатлить? — Оттолкнув его, сажусь.

Элор валится на мех покрывала. Мы так и спали вдвоём, он был почти обнажён. На покрывале должен остаться запах…

«Не думать об этом!» — Я поднимаюсь с постели. Нужно не задумываться об этом, чтобы не выдать свои сокровища.

В спину мне Элор бросает:

— Трудно заставить существо увидеть то, что оно видеть не хочет.

— Вот и ты никак не хочешь увидеть, что твои домогательства бесполезны.