В статье на основе архивного материала из фондов российских и чешского архивов, а также опубликованных документальных источников выводится алгоритм процесса реабилитации Дубчека. Впервые в отечественной и зарубежной историографии[530] предложена периодизация данного процесса, проходившего при ведущем участии ИКП и растянувшегося на два с лишним десятилетия; в нем выделены три периода.

Первый – с 21 августа 1968 г. до октября 1974 г.  —период латентной реабилитации, точкой отсчета которой следует считать заявленную позицию ИКП. Она одной из первых в международном коммунистическом движении поддержала идеи Пражской весны и выступила против ввода на территорию Чехословакии войск стран Организации Варшавского договора (ОВД). За это время в ИКП сменились два генеральных секретаря, но и Луиджи Лонго, и Энрико Берлингуэр, оказавшие влияние на формирование идеологии еврокоммунизма, последовательно выступали в поддержку идеи «социализма с человеческим лицом», а тем самым – косвенно – и за реабилитацию Дубчека.

Уже ранним утром 21 августа 1968 г. в переданном по радио первом коммюнике ИКП решение о вторжении войск пяти государств ОВД квалифицировалось как полнейшая неожиданность. Подчеркивая опасения, связанные с судьбой современного рабочего движения, итальянские коммунисты отметили свое «серьезное несогласие» с вторжением, назвали его «необоснованным» и выразили солидарность с проводившейся Коммунистической партией Чехословакии (КПЧ) «политикой обновления»[531].

Спустя неделю, 28 августа 1968 г., Л. Лонго заявил о глубоком разочаровании происходившими событиями и еще раз выразил несогласие с военным вмешательством. Он категорически отрицал аргументы о неизбежности военного вторжения в суверенную страну и считал необходимым занять в отношении событий в ЧССР «принципиальную позицию». «Первым принципом, – подчеркнул Лонго, – является нерушимое право любой коммунистической партии на автономию и суверенность. И, напротив, нельзя оправдывать политику вмешательства – более всего, вмешательства военного – в жизнь другой коммунистической партии или другой страны»[532].

На проходивших по инициативе итальянских коммунистов в Москве 13–14 ноября 1968 г. переговорах делегаций КПСС и ИКП[533] зафиксированы расхождения во мнениях двух сторон. э. Берлингуэр констатировал, что когда речь заходит о разногласиях в международном коммунистическом движении и между двумя партиями, то, прежде всего, «имеется в виду вопрос о Чехословакии». «Наши позиции, – отметил он, – в этом отношении были изложены в документах нашей партии, они, видимо, всем хорошо известны, ввиду чего нет необходимости подробно излагать их. Но на отдельные моменты надо сослаться, чтобы внести здесь полную ясность»[534]. «Позиции нашей партии, – продолжал он, – есть плод ответственного анализа и размышления наших руководящих органов. Мы стремились самым внимательным образом учитывать всю информацию и все суждения, которые становились нам известными, в первую очередь все сведения, которые к нам поступали от СССР, как открытыми путями, так и в закрытом порядке. Мы должны откровенно сказать, что во всей этой информации мы не нашли элементов, которые вели бы к иному суждению, чем то, которое выражено в точке зрения нашей партии. Наша позиция остается прежней»[535].

Берлингуэр признавал наличие антисоциалистических сил в ЧССР. Вместе с тем он настаивал на следующем: «В деятельности КПЧ по исправлению создавшегося положения были определенные слабости, проявлялась некоторая неуверенность руководства, но не создавалось впечатления, что требовалось вмешательство со стороны пяти социалистических государств. Мы не считаем, что ввод войск был нужен для преодоления этих слабостей и ошибок, этих, если угодно, опасностей. Отсюда проистекает наше несогласие с акцией пяти стран и наше убеждение в том, что и сейчас, в той мере, в какой речь идет об исправлении ошибок нового чехословацкого руководства, это вмешательство не дает положительных результатов. В соответствии с этим определяется и наша позиция в отношении того, как это положение может быть преодолено и улучшено»[536].

В очередной раз он подчеркнул, что «ИКП иначе оценивает положение в Чехословакии как до, так и после 21 августа, чем это делают КПСС и другие партии социалистических стран. Это вновь записано в проекте Тезисов[537]. Мы также хотели бы подчеркнуть, что мы не хотим обострять разногласия, не хотим использовать их в пропагандистских целях, не стремимся к расколу между партиями. Реальность такова, что ваше мнение по этому вопросу иное. Мы просим, чтобы в качестве части реальности учитывалось и то, что наша точка зрения отличается от вашей»[538].

«Итальянская компартия, – убеждал Берлингуэр собеседников, – никогда не колебалась в оказании своей поддержки тем действиям социалистических стран, которые, по ее мнению, соответствовали интересам дела международного коммунистического движения». В то же время он отметил, что ИКП не боится идти при необходимости против течения, как было в период событий в Венгрии. «На этот раз положение иное. Мы заняли другую позицию не потому, что побоялись идти против течения, а потому, что наша оценка положения – на основе имевшейся у нас информации – была и остается иной… Наши разногласия идут по двумя пунктам: во-первых, была ли угроза контрреволюции, а если была, то какой метод был наилучшим для борьбы с ней. Если контрреволюция была мирной, то и надо было бороться с ней мирными средствами, тем более в стране, в которой коммунистическая партия стоит у власти», – утверждал он[539].

Точку над «i» в этой встрече поставил секретарь ЦК КПСС А. П. Кириленко, заявив, что ЦК КПСС с пониманием отнесся к январскому пленуму ЦК КПЧ. Однако, по его словам, процесс исправления прежних ошибок был использован антисоциалистическими силами. «Берлингуэр, – сказал он, – говорил тут, что вот в Венгрии было ясно, что дело шло о защите социализма, вмешательство войск объяснялось исключительными обстоятельствами, и это было всем понятно. Но в Чехословакии развитие событий накануне ввода войск пере росло в крайне опасный процесс, который распространялся на все новые области. Руководители КПЧ много раз обещали исправить ход дела. В беседе с Пайетта говорили о том, что надо сделать все возможное и невозможное. Мы делали это. Имели место многочисленные встречи с Дубчеком и без Дубчека, в Польше, в Братиславе и других местах, чтобы только не доводить дело до ввода войск. Но дела шли таким образом, что все пять стран пришли к единодушному выводу о необходимости ввода войск в Чехословакию».

В заключение Кириленко подчеркнул, что при выполнении интернационального долга КПСС руководствовалась документами международного коммунистического движения, в частности, братиславским заявлением от 3 августа 1968 г., в котором «прямо говорится о необходимости оказания братской помощи для защиты социалистического строя. Мы считали и считаем, что мы спасли социалистический строй в Чехословакии, преградили путь контрреволюции в этой стране и во всех социалистических странах Европы, укрепили безопасность в Европе»[540].

Советские представители