и позже не только не поддерживали позиции итальянцев, но и направили генсеку ИКП Лонго через советского посла в Риме специальное письмо. В нем подчеркивалось, что итальянские коммунисты в центр переговоров ставят только один вопрос – о событиях в Чехословакии. Они не только не разделяли оценку положения в Чехословакии до 21 августа, данную КПСС и другими партиями социалистических стран, но и заявляли, что «не согласны с подходом КПСС к проблемам нормализации обстановки в Чехословакии в настоящее время»[541]. Тем самым имплицитно предполагалась и легитимизация инициатив Дубчека во всем их объеме, что коренным образом противоречило линии КПСС в этом вопросе.

На XII съезде ИКП (8-15 февраля 1969 г.) Лонго в присутствии секретаря ЦК КПСС Б. Н. Пономарева[542] подчеркнул, помимо прочего, что народы Чехословакии «снова подтвердили, что они приняли принципиальное решение в пользу социализма, а чехословацкие руководители продемонстрировали чувство ответственности. Их авторитет является вкладом народов Чехословакии, значимым для всех социалистических стран, для всех, кто верит в социализм и ведет за него борьбу. Поэтому в наших общих интересах не предпринимать ничего в Чехословакии и за ее пределами, что могло бы подорвать этот авторитет. Напротив, общий интерес всех социалистических стран заключается в укреплении этого авторитета, чтобы чехословацкий народ и его коммунистическая партия могли в соответствии со своей волей и абсолютно суверенно развивать собственное социалистическое общество (курсив мой. – Э. З.), которое столь глубоко и прочно укоренилось в национальной реальности и в душах людей и молодежи»[543]. Генеральный секретарь ИКП в своем докладе на съезде не случайно продолжал, хотя и в несколько завуалированной форме, отстаивать право чехословацкого народа, в том числе и чехословацких коммунистов, на принятие решений «в соответствии со своей волей и абсолютно суверенно». А поскольку эта воля совпадала с курсом коммунистов-реформаторов, то тем самым предполагалась и полная апология идей Дубчека.

В этом же году Берлингуэр, участвовавший в Международной конференции коммунистических и рабочих партий в Москве, от имени делегации ИКП не поддержал итоговую резолюцию. При этом он прямо заявил Брежневу, что вторжение в Чехословакию войск ОВД (которое он назвал «трагедией в Праге») отражает важные расхождения в коммунистическом движении.

Следует особо подчеркнуть, что параллельно этим событиям зазвучал голос и самого Дубчека, уже 1 сентября 1969 г. выступившего с протестным письмом в адрес ЦК КПЧ[544]. Этому письму предшествовала развязанная в СМИ в августе 1969 г., в первую годовщину подавления Пражской весны, кампания против ее идеолога. Поток обращений не прекращался и в последующие годы[545]. Из их перечня в первой половине 1970-х гг. Дубчек выделил, в частности, следующие свои письма: генеральному секретарю ЦК КПЧ Г. Гусаку (31 мая и 29 июня 1970 г.); органам Министерства внутренних дел Чехословакии (6 января 1973 г.); Генеральной прокуратуре Словакии (2 февраля 1974 г.)[546].

Их характерная особенность вплоть до осени 1974 г. – концентрация внимания исключительно на фактах преследования лично его либо членов его семьи. Сам Дубчек так вспоминал об этом драматическом периоде своей жизни: «Начиная с осени 1970 г. и вплоть до 1989 г. я и моя супруга находились под неустанным полицейским надзором»[547].

Второй период реабилитации длился с октября 1974 г. по декабрь 1987 г.

и начинался с письма от 28 октября 1974 г., адресованного Дубчеком Федеральному собранию ЧССР и Словацкому национальному совету[548]. Письмо состоит из двух частей. В первой из них речь шла о личных переживаниях автора в условиях постоянного преследования органами госбезопасности и других, по его словам, формах «несправедливости и придирок», приводились многочисленные факты слежки. Во второй – аналитической – части отстаивалась постъянварская политика 1968 г. и проводился критический анализ «режима нормализации».

Содержание письма, по словам Дубчека, «определено в основном желанием показать, что моя, и не только моя „вина“ заключается в том, что я придерживаюсь иных взглядов на развитие нашей страны, чем те, которые выражены в „Уроках кризисного развития“[549]; в том, что у меня другая, чем у нынешнего руководства партии, точка зрения на то, как следует преодолеть углубляющийся кризис в партии и обществе (курсив в оригинале. – Э. З.)»[550].

Из протестных обращений Дубчека в качестве одного из рубежей процесса его реабилитации нами выбрано именно это письмо, поскольку в нем приводится не только перечень конкретных фактов преследования его и членов семьи. Здесь впервые дается анализ причин подобного положения в более широком контексте с апелляцией к концепту прав человека.

В письме Дубчек призывал извлечь «уроки на будущее» для КПЧ и чехословацкого общества в годы «нормализации». «Все это, – пишет Дубчек, – может иметь только один результат: моральный и идеологический застой нашего общества и деградация человеческой личности (курсив в оригинале. – Э. З.)». Заканчивается письмо словами: «Паутина опутала всю жизнь нашей страны. И те, кто ее плетут, нуждаются в поддержке и оправдании. Я не могу назвать это иначе, нежели теми словами, какие это явление заслуживает: это злоупотребление властью и нарушение принципов социализма и принципов партии. Это нарушение прав человека (курсив в оригинале. – Э. З.)»[551].

Тем самым Дубчек одним из первых еще до хельсинкской Декларации о мире и безопасности в Европе (1 августа 1975 г.) и за несколько лет до Хартии 77 пытался привлечь внимание западной демократической общественности к случаям нарушения этих прав в Чехословакии[552].

Письмо, распространявшееся в Чехословакии в тысячах самиздатовских копий, повлияло на политическую атмосферу в ЧССР и оказало огромную моральную поддержку самым широким слоям населения.

Не осталось оно незамеченным и коммунистами в Западной Европе. В апреле 1975 г., в шестую годовщину прихода к власти Г. Гусака, тайными каналами письмо было переправлено на Запад, получив там широкую огласку. Именно это письмо впервые получило широкий международный резонанс после публикации в западной периодике выдержек из него. Наряду с итальянской прессой отрывки из письма, часто сопровождавшиеся фотографиями Дубчека и комментариями, публиковались в немецких («Die Zeit»), французских («Le Monde»), британских («Guardian»), шведских («Dagens Nyherer»), датских («Information») и других средствах массовой информации, а также китайским агентством «Новый Китай»[553]. Выходивший в Риме печатный орган чехословацкой социалистической оппозиции журнал «Listy», издававшийся И. Пеликаном, также опубликовал на своих страницах в апреле 1975 г. обширные отрывки из этого письма и комментарии к нему.

Конечно же, к указанному документу обращалась и ИКП. Так, ее печатный орган газета «L’Unita» постоянно напоминала о неизменности позиции руководства партии относительно событий 1968 г. в ЧССР[554]. Тем самым апелляции Дубчека к идеям «социализма с человеческим лицом» получили международный резонанс и не случайно привлекли внимание лидеров еврокоммунизма.

Как и следовало ожидать,