Мы еще поболтали пару минут, и Олег Михайлович посерьезнел.

– Ну зачем вам понадобилась Соловьева?

– Альбина – моя двоюродная сестра и…

– Значит, ваши матери – сестры? – уточнил Куприн.

– Нет, – замялась я.

– Тогда отцы – братья?

– Ну понимаете, – принялась я выкручиваться, – простопривыкли так друг друга называть, на самом деле не родственники, а оченьблизкие подруги.

– Так, так, – побарабанил пальцами по столу Олег Михайлович,– слушаю внимательно.

– Муж Альбины умер, отравился грибами!

– Это кто вам сказал?

– Она сама…

– Так, так, продолжайте…

– Вчера арестовали и Альбину, а за что? Куприн тяжеловздохнул:

– Похоже, за дело.

– За какое?

– За убийство.

– Боже, она задавила пешехода? Олег Михайлович поднялся,включил опять чайник, поколебался минуту, потом отрывисто сказал:

– Гражданка Соловьева убила собственного мужа.

От такой информации я немедленно громко икнула.

– Налить воды? – заботливо протянул руку к графинуследователь.

– С чего вы это взяли?

Куприн развел руками: .

– Так получается.

– Ну, пожалуйста, расскажите мне, – умоляюще протянула явперед руки.

– Зачем?

– Мне надо знать.

– Зачем?

– У нее осталась дочь Вика. Ей тринадцать лет, надо жекак-то объяснить ситуацию, подготовить морально.

– Девочку поместят в приемник-распределитель, – пояснилмилиционер, – а потом устроят в детский дом.

– Как?!

– Не может же она жить одна.

– Я забрала ее к себе.

– Это незаконно. Вы не родственница.

– У нее есть дядя, – быстро нашлась я. – Антон, братАльбины, ему разрешат взять девочку?

– Ему – да.

Я облегченно вздохнула. Пусть Тоша подпишет нужные бумаги, ажить Вика станет у нас.

– Альбина Соловьева, – размеренно завел разговор Куприн, –тщательно подготовилась к убийству супруга. Никита Николаевич был страстнымлюбителем грибов, в доме их часто готовили, но последний съеденный им жульеноказался смертельным.

– Такое случается, – возразила я, – насобирал ложных опят,например, и привет… Да он на моих глазах съел огромную миску, доверхунаполненную грибами!

Следователь взглянул в окно и возразил:

– Соловьев – опытный грибник и никогда не взял бы бледныхпоганок. Вы знаете, что экономка Лена работает в этой семье много лет?

– Да. Она тоже отравилась.

– Так вот. Елена рассказала, что Никита Николаевич всегдатщательно сортировал “добычу” и безжалостно выбрасывал все, что вызывалоподозрение. И еще одно…

– Что?

– При вскрытии в организме был обнаружен стрихнин.

– Стрихнин?

– Да, согласитесь, трудно найти грибы, содержащие этот яд.

– Но… как же… Зачем?

– Думаю, из-за денег, – спокойно пояснил Куприн.

– Она богатая женщина!

– Это только казалось, хотя все атрибуты более чем безбеднойжизни налицо: шикарный автомобиль, роскошный дом, драгоценности. Но всепринадлежало мужу, а у самой Альбины на самом деле своего имущества не было.Экономка Лена рассказала, что супруги часто ругались из-за денег. В особенностиНикиту раздражал Антон, которому Альбина, несмотря на категорический запрет,постоянно совала банкноты в карман. Лена припоминает, что каждый день Никитаорал на жену: “Нахлебников кормлю, всех выгоню”. Вот дама и решила избавитьсяот муженька. По завещанию…

– Все отходило Вике, – быстро сообщила я.

– Ну и что? Девочка несовершеннолетняя, родная мать могла быпреспокойно распоряжаться всеми суммами.

– Но они жили вместе много лет!

– Вода камень точит. Накопилась критическая масса, и грянулвзрыв. Экономка сообщила, что за день до убийства между супругами разгорелсяневероятный скандал, они кричали друг на друга почти до утра, и Альбина потомдолго рыдала, приговаривая: “Ну за что мне это несчастье. Боже, как тяжело…” Носамое главное…

Олег Михайлович, как хороший рассказчик, остановился насамом интересном месте, и я, забыв, где нахожусь, выкрикнула:

– Говорите скорей!

– Вчера утром позвонил человек. Странным голосом, слишком низкимдля женщины и слишком высоким для мужчины, информатор, пожелавший остатьсянеизвестным, сообщил: “У Альбины Соловьевой в матрасе кровати зашит яд”.

Разговор занял пару секунд, и Куприну удалось установитьлишь то, что звонили из телефона-автомата, расположенного в вестибюле станцииметро “Проспект Мира”. После некоторых колебаний прокурор выдал все необходимыесанкции, специальная бригада явилась к Альбине и произвела обыск. В матраседействительно оказался пузырек. И там…

– Содержался стрихнин, – безнадежно докончила я. – Ну дайтемне свидание с ней.

– Хорошо, – неожиданно быстро согласился следователь, – а выпопробуйте поговорить с подругой, убедите признаться. Все равно ведь докажу еевину полностью. А чистосердечное признание, раскаяние очень хорошо действует насудей. Она вообще может легко отделаться… Ну лет пять, семь… Разумеется, еслинаймут хорошего адвоката. А вот если станет упорствовать, уходить в глухуюнесознанку… Судьи, правда, обязаны быть беспристрастными и толковать любое сомнениев пользу обвиняемого, но они тоже люди и, если подсудимый не вызывает никакихдобрых чувств… Словом, чистосердечное признание облегчает положениеподсудимого.

"Но увеличивает срок наказания”, – пронеслось в моейголове. Нет, если бы я попалась на крючок, ни за что не стала бы признаваться.Как в анекдоте: жена спрашивает у мужа: