Альбине просто не приходило в голову, что Даша младше Вики ипроблемы с ней еще впереди. Нет, Альбина пребывала в твердой уверенности, чтоодна ее дочь – настоящее исчадие, другая – ангел во плоти. И по ужаснойнесправедливости ей приходится жить с противной девочкой, ущемляя другую, такуюмилую малютку, во всем. Но Даша отнюдь не была обижена. У нее имелась бабушка,мать Славы. Бабка любила внучку, правда, меньше, чем сына, но и от отсутствиявнимания Дашенька не страдала. К тому же Слава вполне нормально зарабатывал, даи Альбина волокла в семью, где жила ее вторая дочь, все добытые деньги… Девочкасовершенно не нуждалась, но… но жила не в трехэтажном особняке, а в обычной,пусть и хорошей, квартире, в школу ездила не на “Мерседесе”, а на “Жигулях”, инорковой шубки у нее тоже не было. Имелась отличная дубленка, теплая и уютная,но у Альбины от злости сводило скулы, когда Вика с недовольным лицом влезала всвое серебристое манто.

Итак, старшую дочь Альбина терпеть не могла, младшуюобожала, но жить ей приходилось с противными и гадкими, проводя с дорогими илюбимыми всего лишь считанные минуты. А все из-за денег! Хитрая американкаобошла Альбину в завещании, и никаких собственных средств у женщины не было. Вслучае развода она оставалась голой и босой, а ее ненаглядная Дашенька терялавсякую надежду на богатство.

Слава терпеливо ждал, что из этого получится. Жизньполухолостяка, полуженатого мужчины устраивала его полностью. Тем более чтоАльбина приносила в дом много денег. Мать его никогда не позволяла себевзглянуть на “невестку” без улыбки. Они все ждали.

– Чего? – спросила я. Альбина горестно вздохнула:

– Смерти Никиты. В случае его кончины деньги достаются Вике,а значит, мне. Я всплеснула руками:

– Слушай, если ты все так же объяснила следователю, тонеудивительно, что он применил такую суровую меру, как арест!

Альбина устало откинулась на спинку жесткого казенногостула.

– Ты не поняла. Во-первых, о Рыбаковых не знает никто, ниединая душа. Мы соблюдали жесткую конспирацию, прямо как шпионы. Подруг у менянет. В гости к Славиным приятелям вместе никогда не ходили, таились, из-заДашеньки огласки боялись…

И она снова заплакала, на этот раз тихо и безнадежно. Мне небыло ее жаль. Ох, кажется, вовсе не из-за девочки сохраняли тайну Слава иАльбина, нет, они просто боялись лишиться денег. Никита, узнав об измене,скорей всего развелся бы с Альбиной.

Собеседница опять утерлась рукавом и продолжила:

– Я так измучилась, просто стала невменяемой, но тутпроизошло неожиданное… Никита отправился на очередное обследование к своемудоктору. Мужчина тщательно заботился о себе и раз в году обязательно полностьюпроходил диспансеризацию, чтобы удостовериться в том, что он совершенно здоров.Но в этот день врач озабоченно покачал головой и отправил Соловьева к хирургу.Вердикт оказался суровым – рак грудной железы, но шанс на спасение жизниоставался, нужно было срочно сделать операцию.

Никита с недрогнувшим лицом выслушал диагноз и запретил женерассказывать кому-либо о его болезни, даже Антону.

– Никто не должен об этом знать, – категорично отрезал он.

Альбина не стала спорить. Никита, сказав всем, что уезжает вАмерику, лег в клинику и прошел все ступени – оперативное вмешательство,лучевую и химиотерапию, гормоны.

После непродолжительного ухудшения анализы стали приходить внорму. Соловьев поверил в то, что выздоровел. Но примерно через год оннеожиданно начал задыхаться. Врачи, отводя глаза, сказали ему, что этоаллергия, развившаяся после интенсивного лечения. Мужчина начал вновь ходить науколы и пить таблетки, но Альбине врач, разведя руками, сказал:

– Мы же не боги, процесс идет, боюсь, он долго не протянет,год максимум.

И Альбина стала ждать конца, впрочем, Слава тоже. Он,естественно, был в курсе дела, но ни Вика, ни Вера, ни Антон даже непредполагали о болезни Никиты. Вернее, они считали, будто у него астма, отсюдаи душераздирающие припадки кашля.

Соловьева замолчала и глянула на меня.

– Теперь понятно?

Я пожала плечами. Более чем. “Любящая” жена преспокойненькождала, когда супруг отправится к праотцам, и потирала руки, думая, что денежкивот-вот попадут в ее распоряжение.

– А Вера? – спросила я. – Ведь по завещанию огромные суммыотходили сестре мужа и Вике, а не тебе.

Альбина улыбнулась:

– Верочка была милейшим существом, вот уж труднопредставить, что они с Никитой из одного гнезда. Она скорей годилась в сестрыАнтону – тихая, деликатная, талантливая художница. Я любила ее, и, если бысредства достались ей, у меня не было бы никаких проблем. Веруся никогда бы ивзглядом меня не упрекнула и скорей всего только обрадовалась бы, узнав, что яснова выхожу замуж. Боже, как бы мы хорошо жили, все вместе – Тоша, Ксюша,Верочка, Славик и Дашенька… Господи, как я надеялась на счастье, как мечтала,как ждала… Понимаешь теперь, что никакой нужды убивать Никиту у меня не было?Он умер бы сам. Не через год, так через два. Я столько мучилась, что лишниедвенадцать месяцев…

– Надо же, как тебе повезло, – тихо сказала я, – сначалаВера погибла, потом муж…

– С Верочкой произошла трагическая случайность! –воскликнула Альбина. – Ужасная, несправедливая, а с Никитой… Ну не трогала яего, не трогала, поверь.

– Как же яд оказался в матрасе?

– Не знаю! – яростно воскликнула Альбина. – Честное слово.Вытащили пузырек из матраса с наклейкой “Панангин”, а там – стрихнин. Боже, чтоже будет с Дашенькой!

– А с Викой? Альбина осеклась:

– Ну, Виктория пока поживет дома.

– Одна?

Дама нахмурилась:

– Там Антон, Ксюша, ничего, как-нибудь.

Я во все глаза глядела на Альбину: бывает же такое – онадаже не вспомнила про старшую дочь! Напрочь забыла о ребенке.

– Это кто-то подстроил! – почти кричала Соловьева. – Сначалаотравил Никиту, потом подсунул мне яд.

– Зачем?

– Не знаю!!!

– Как зовут вашего врача и где он работает?

– Кисин Андрей Евгеньевич, – ответила Альбина. – Шестьсотдвадцатая городская больница, там и операцию делали, и облучение. Кисин его икурировал.

В этот момент дверь распахнулась, и вошел улыбающийся ОлегМихайлович.

– Ну? Потолковали?