Тамика неспешно принялся за еду. Эта трапеза отличалась от того, что он ел в последнее время – качественно приготовленное пюре, благородный напиток – что может быть лучше перед отдыхом? Когда некромант закончил трапезничать, оказалось, что вина осталось совсем мало – как говорится, на донышке. Вздохнув, Тамика отставил графин в сторону и, дойдя до кровати, со стоном облегчения рухнул на простыни. Не раздевшись и даже не сняв обуви, некромант почти сразу уснул – усталость от многодневного похода по знойным пескам Пустыни взяла свое.

Солнечные лучи широким каскадом рассеялись по комнате, преломляясь в рифленом стекле. Чтобы оборудовать эту комнату по высшему уровню, пришлось потратить в свое время колоссальное количество денег и рабочей силы. Только лишь стекло было заказано у самих гномов и было сделано таким образом, чтобы даже при самом маленьком размере, свет, рассеиваясь, освещал всю комнату.

Тамика перевернулся на другой бок, однако луч солнца подстерегал его, чтобы сразу ударить прямо в глаза. Буркнув что-то непонятное, некромант потянулся, издав писк и хрустнув суставами. Открыв глаза, он посмотрел в окно – солнце было уже высоко, хоть и не в самом зените. Собравшись, Тамика спустился вниз и заказал себе легкий завтрак. Сегодня к нему никто не цеплялся, а свидетели вчерашней драки с опаской поглядывали в сторону некроманта. Доев, он неизменным жестом припечатал к столу монету и вышел из таверны.

Найдя так называемые стойла, где он вчера оставил своих верблюдов, Тамика обнаружил, что вместо его каравана там находился всего лишь один верблюд, мерно жующий и смотрящий куда-то в одну точку. Некромант еще не успел толком удивиться, как рядом – словно из-под земли – появился тот самый мальчуган, которому он вечером дал задание продать остальных верблюдов. Ослепительно улыбнувшись, паренек протянул Тамике горсть монет.

– Все сделано, господин! Пристроил ваших зверушек, как просили!

– Молодец! – Кивнул некромант и, отсчитав ровно половину выручки, сунул монеты в кошель. Остальные же отдал мальчугану. У последнего галаза стали такими же круглыми, как монеты, что лежали на его ладонях.

– Спасибо, господин! – В ответ Тамика лишь улыбнулся и отвязал верблюда. Забравшись на животное, он неспешным верблюжьим шагом выехал из поселения.

Пустыня сегодня, на удивление, была ласкова, как любящая женщина. Отсутствие сильного ветра, легкие порывы которого только освежали; еще не набравший силу песчаный зной.

Однако, не стоило забывать, что среди всей этой показной доброты скрывались смертоносные объятия жарких песков. Если присмотреться, можно было заметить то там, то тут греющихся на камнях змей, или краем глаза уловить еле заметное движение под песком. Змеи, пауки, скорпионы, гиены и пустынные рыси – хищников среди этих, раскаленных солнцем песков, было хоть отбавляй. Но чем дальше Тамика уезжал от таверны, тем менее дружелюбной становилась Пустыня. Все чаще ветер создавал небольшие смерчи, кружащиеся песчаными воронками. Солнечные лучи стали постепенно припекать – Пустыня набирала свою зловещую силу.

Некромант снова закутался в тряпки, оставив неприкрытыми лишь глаза. Но, если человеку было непривычно странствовать среди знойных песков, для верблюда это было в порядке вещей. «Корабль Пустыни» – так называли здешние жители этих животных – спокойно двигался вперед, не обращая никакого внимания на песчаные бури и жару.

Они преодолели уже приличное расстояние, когда животное вдруг взбрыкнуло. Тамика чуть не слетел с горба на песок, но чудом удержался. Быстро осмотревшись, некромант сразу понял причину поведения верблюда. Сзади, выкопавшись из песка и грозно покачивая хвостами, на верблюда надвигались два скорпиона. Один из них был в обхвате с добрый двуручный меч, второй поменьше. Тот, что крупнее, был исключительно песчаного окраса – видимо, для маскировки. Массивные клешни отвратительно клацали.

Оценив ситуацию, Тамика спрыгнул с верблюда, сделав кувырок в воздухе и выхватывая на лету клинки. Приземлившись позади меньшего скорпиона, он с силой рубанул лезвием. Клинок отсек одну клешню, она упала в песок, судорожно сжимаясь и разжимаясь. Скорпион издал мерзкий писк и ринулся на некроманта, намереваясь атаковать его своим смертоносным хвостом. Тамика увернулся и с силой отбуцнул членистоногое в сторону. Внезапно раздался крик верблюда, которого усердно атаковал большой скорпион. Животное норовило вмазать по юркому и назойливому противнику копытом, но скорпион постоянно уворачивался. Некромант бросился на помощь бедному верблюду, зашвырнув в скорпиона клинком. Лезвие лишь чиркнуло по панцирю и, отлетев в сторону, наполовину зарылось в песок. Ругнувшись, Тамика сконцентрировался и послал в тварь череп. Магический удар достиг цели, превратив голову скорпиона желеобразную зеленую массу. Дернувшись пару раз, тварь замерла, сжав в предсмертном издохе клешни.

Перепрыгнув тело, некромант развернулся – и вовремя! Второй скорпион стремительно приближался к Тамике. Он в последний момент увернулся и отбил атаку клинком. Скорпиона отбросило в сторону, однако он тут же снова оказался на лапах и засеменил к некроманту. Тамика послал в тварь череп, однако тот лишь расплавил клешню, заставив человека вновь выслушать омерзительный писк. Скорпион сделал молниеносный выпад хвостом, намереваясь достать противника жалом. Некромант, словно ждал этого – он с окриком рубанул по хвосту клинком. Кончик с жалом отлетел в сторону, на песок закапала черная субстанция.

– Вот тебе, тварь! – Обрадовано крикнул Тамика и, воспламенив руку, прижал ее к панцирю скорпиона. Последний почти сразу превратился в желеобразное месиво, которое жадные пески тут же впитали.

Сзади раздался хрип. Некромант обернулся – верблюд валялся на песке, пуская пену. Животное не шевелилось, только лишь издавало хрипы. Снова ругнувшись, Тамика пошел было искать свой клинок, как вдруг дикая боль пронзила его ногу и молнией прошла по всему телу. Вскрикнув, некромант успел заметить, что рядом с ним, в песке, притаился третий скорпион. Он расчетливо выжидал все это время, пока цель не выдохнется, чтобы нанести смертоносный удар. Тамика, зарычав от боли и злости, из последних сил бросил в хитрую тварь череп. Голова, вместе с половиной панциря, взорвалась зелеными брызгами.

– Песчаное отродье! – Сквозь зубы прорычал некромант и, подняв клинок, сунул в ножны. Боль пульсацией отдавала в каждой клеточке его тела, замедляя движение, нарушая координацию, не давая соображать. Крови из раны, нанесенной жалом, почти не было. Оторвав длинный лоскут от плаща, Тамика все же перевязал ногу и заковылял, стиснув зубы, вперед. В таверне он слышал, что если двигаться в этом направлении, можно наткнуться на поселение здешних гномов-пустынников. Некромант очень наделся, что он найдет их быстрее, чем умрет от яда или потери сил в песках.

Боль пронзала тело, словно тысячи раскаленных игл, в висках стучало, а место вокруг укуса пульсировало. Истощение, мгновенно навалившееся на Тамику, мешало передвижению, притупляло внимание и сковывало реакции железными тисками. Однако, несмотря на это, он упорно шел вперед, стиснув зубы. Порывы ветра забрасывали некроманта волнами песка, который норовил забиться везде, где только было можно – в глаза, нос, рот, уши. Отплевываясь, он, поминая бесов и их матерей, двигался дальше. Солнце начало уже клониться к горизонту, когда Тамика, вымотанный усталостью и действием яда, заметил вдали какие-то смутные очертания каменных построек.