Бонни пыталась тоже: она пыталась обойти фантома сзади ибила руками и ногами в него. В основном, ее ноги и кулаки без вреда проходилисквозь туман фантома, но иногда удар приходился на более прочный лед. И все же,эти удары, казалось, были абсолютно неэффективными: Мэтт не мог сказать,заметил ли вообще фантом, что Бонни атаковала его.

Вены выпирали на лице и шее Дэймона, и он повис в рукахфантома. Плоть его шеи была белой около натянутых сухожилий. Обладающийсверхвластью, сильный древний вампир или нет, Дэймону было больно. Мэтт впустуюбросался молитвами в направлении какого бы то ни было святого, которыйприсматривал за людьми, безнадежно преследуя цель, обреченную на провал, ибросился обратно в бой.

Темнота. А затем боль, и темнота окрасилась в красный цвет,а потом прояснилось и Дэймон смог увидеть еще раз.

Фантом - это стерва - держала его за шею, а ее кожа былатакой холодной, такой холодной, что обжигало везде, где она прикасалась к нему.Он не мог двигаться.

Но он мог вдеть Елену стоящею под ним. Красивая Елена,покрытая пеплом с прожилками крови, ее зубы обнажены, а глаза сверкают как убогини-воительницы. Любовь и страх переполнили его сердце. Храбрая маленькаякрасная птичка и парень Мутт сражались вместе с ней.

Прошу, хотел он сказать. Не пытайся спасти меня. Беги.Елена, ты должна бежать.

Но он не мог двигаться, не мог говорить.

Затем фантом поменяла свою позицию, как мог видеть Дэймон,Елена перестала атаковать и схватилась за свой живот, морщась от боли. Мэтт иБонни также схватились за свои животы, с бледными и напряженными лицами,открытыми ртами в крике. С диким воплем, Бонни упала в обморок.

О нет, подумал с ужасом Дэймон. Не Елена. Не красная пташка.Не за меня.

И вдруг неожиданно, порывы ветра закрутились вокруг него, иего отбросило из руки фантома.

В его ушах был дикий рев, а в глазах острая боль.Оглядываясь по сторонам, он увидел Бонни и Елену, их длинные волосы дикоразвивающиеся вокруг; Мэтт, с руками сплетенными в замок, и фантом с лицом иззеленого стекла на этот раз вздрогнувшим от непонимания.

Торнадо, неопределенно подумал Дэймон, а затем, Врата, и оносознал, что его подбросило вверх, обратно в темноту еще раз.

Ветер теперь уже оглушительно завывал, и Стэфану пришлосьповысить голос до крика, чтоб слышать хотя бы себя. Ему пришлось держать книгу,прижимая обеими руками - ее вырывало из его рук, будто что-то живое и оченьсильное сознательно пыталось выдернуть ее.

"Mihi adi. Te voco. Necesse est tibi parere(лат.)", сказал Стэфан. "Приди ко мне. Я призываю тебя. Ты долженповиноваться."

Это был конец заклинания вызова на латинском. Следующаячасть была заклинанием изгнания, которое должно было быть на английском.Конечно же, фантому необходимо было фактически быть здесь, чтоб эта частьзаклинания сработала.

Ветер, бушующий в гараже, стал еще сильнее. Снаружи гремелгром. Стэфан смотрел в узкий круг, глубоко в тени подвала, но там ничего небыло.

Сверхъестественный ветер начал стихать. В его груди началарасти паника. Неужели план провалился? Он взглянул с тревогой на Аларика иМередит, затем на Миссис Флауэрс, но никто из них не смотрел на него, замерев ипристально глядя лишь на круг.

Стэфан посмотрел опять на него, надеясь на чудо. Но тамничего не было.

Подожди.

Было какое то слабое движение, прямо в центре круга,крошечная вспышка зелено-голубого цвета, и вместе с этим наступил холод.Похожий не на холодный ветер, который прошелся по гаражу, а больше на ледяноедыхание - вдох и выдох, вдох и выдох - медленное и равномерное, и леденящехолодное, прямо из той точки.

Мерцание расширилось, углубилось, потемнело и, неожиданно,то, на что смотрел Стэфан изменилось и превратилось из аморфного мерцания вженщину. Ледяная, туманная, гигантская женщина, окрашенная в оттенки голубого изеленого. В ее груди находилась роза темно-красного цвета, и ее стебель был смассой твердых шипов.

Мередит и Селия громко ахнули. Мисссис Флауэрс спокойносмотрела, в то время как у Аларика отвисла челюсть. Это должно быть фантомревности. Стэфан всегда представлял ревность как нечто раскаленное. Пламенныепоцелуи, огненная ярость. Но злость, страсть, зависть, все чувства, которыевызывают ревность, могут быть также и холодными, и он не сомневался, что передними был тот самый фантом.

Стэфан заметил все эти вещи о фантоме и забыл о них в ту жесекунду, потому что в центре круга материализовалась не только ледяная женщина.

Смущенные, плачущие, пошатывающиеся, покрытые пылью игрязью, три человека появились там же.

Его прекрасная, изящная Елена, с запекшейся грязью, еезолотые волосы спутались, а по лицу стекали струйки крови. Хрупкая маленькаяБонни, заплаканная и бледная, как молоко, но с выражением ярости на лице, в товремя как она пинала и хватала фантома. И настоящий Американец, всегда надежныйМэтт, пыльный и растрепанный, обративший взгляд на них с особым озадаченнымвыражением лица, будто просто интересуясь, в каком новом аду, он оказалсятеперь.

И затем еще один человек, четвертая фигура, борющаяся изадыхающаяся, последний, кто появился в поле зрения. На какую то секунду,Стэфан не узнал его - не смогу узнать его, потому что этот человек не долженбыл больше существовать.

Вместо этого, он казался навязчиво знакомым незнакомцем.Незнакомец схватился за свое горло защищаясь, и взглянул из круга, прямо наСтэфана. На кровавых, опухших губах и в ушибленных глазах, появилась призрачнаяблестящая улыбка, и шестеренки ума Стэфана встали на свои места и вновь наконецначали вращаться.

Дэймон.

Стэфан был так изумлен, что сначала не знал, чточувствовать. Потом, глубоко внутри, он ощутил, как медленно тепло разлилось понему с осознанием того, что его брат вернулся. Последняя частица, оставленнаяот его странной истории, была здесь вновь. Стэфан снова был не один. Стэфансделал шаг к краю диаграммы, задержав дыхание.

"Дэймон?" спросил он мягко, с любопытством.

Ревность резко повернула голову в его сторону, и еестеклянный ледяной взгляд пригвоздил Стэфана к месту, где он стоял.

"Ты знаешь, он вернулся раньше," начала онаразговорчиво, и ее голос охладил Стэфана, как если бы его лицо облили ледянойводой. "Он просто не хотел, чтобы ты знал, и тогда он мог полностьювладеть Еленой. Он скрывался поблизости, притаившись, разыгрывая злые шутки,как он обычно делает."

Ревность была несомненно женщиной, и ее спокойныйнаблюдательной тон напомнил Стэфану о голоске, который иногда разговаривал сним в его голове, выкрикивая его самые темные и постыдные мысли.