– Я веду к тому, – продолжил Рагат, – что мы можем выбить нужные сведения из гражданских, угрожая уничтожить бесценные артефакты. – Он отдал приказы против мародерства – обычно такой проблемы не возникало, но все хотели немедленной мести после ампутационной пушки. Нынешняя миссия была чем-то вроде гамбита, «проиграем-чтобы-победить-позже», отчего у Миенг ныли зубы, так она их стискивала.

Ну неужели кого-то заботит анданская пушка, которую за несколько веков ни разу не почистили как следует, или пачка исписаных каллиграфическим почерком журналов, которые никто не читает? Впрочем, полковнику-то определенно эти иссохшие частицы истории не безразличны, так что, наверное, он кое-что смыслит в том, какие чувства Барабанщики испытывают к своим артефактам.

К Форуму Барабанщиков вели чертовски широкие подходы – благо для Кел, – и еще там имелся парк, который обеспечивал некоторое прикрытие. Роты, что прошли впереди с настоящим оружием, ради достоверности оставили немало развалин. Пули свистели по всему парку, взметая пыль. Большинство трупов выглядели нереальными изломанными фигурами в шляпах, нефритовых ожерельях и вышитых одеждах. Крови и частей тел тоже было много; как будто кто-то рассыпал пазл из людей.

Они продвигались к Холлу Стохастических Стремлений, пользуясь большей частью ненужным огневым прикрытием. Холл представлял собой жутковатое строение, полное стен, от которых вздохи отражались певуче, словно стих, а блики света рождали в воздухе подобие цветов. Такую красоту мог оценить лишь тот, кто хотел прочувствовать сокрытые под ее покровом нездоровые секреты.

Охранники оказали некоторое сопротивление, но единственным в роте, кто получил серьезное ранение, был Кел Аджерио, – ему не стоило так бросаться вперед.

Миенг поручила стрелковому взводу разместиться в атриуме.

– Где, черт возьми, все? – растерянно проговорила она. Скан ее предупредил, но… – Надо будет послать два взвода, чтобы разобрались с бéлками. – Она ненавидела разделять роту, но нельзя допускать, чтобы гражданские бегали вокруг.

Она едва слышала себя из-за минометов. Фальшивые орудия звучали даже громче настоящих. Тем временем Второй и Третий взводы отправились на охоту за белками. Она время от времени слышала короткие очереди и еще реже – приглушенные крики.

Кроме того, еретикам потребовалось 6,6 часа, чтобы ответить на атаку как на реальную угрозу, и к этому моменту было размещено больше подразделений-приманок.

К тому времени, когда прибыли силы еретиков, Миенг было трудно убедить себя начать отступление согласно выверенному плану. Им пришлось тащить обратно чертовы приманки, потому что нельзя было оставлять улик. Вокруг деревьев и клумб росли кучи трупов. Сломанные стебли и изжеванные листья. Дым повсюду, тошнотворный даже сквозь маску. Никто еще не стрелял из ампутационной пушки, но это не значило, что ее не разместили за углом.

– Отходите немедленно, – раздался по связи трескучий голос полковника. – Нирай собираются устроить фейерверк. – Он начал перечислять подразделения, которым следовало отправляться к точке эвакуации.

Список. Не все подразделения. Шесть рот отсутствовали в этом списке, если Миенг правильно запомнила, и это означало, что они остаются.

Ее рота была в списке. Это хорошо.

Роты майора Кел Беллерена там не оказалось. А вот это не очень хорошо. Они вместе учились в Академии.

Она должна была обратиться к своему командиру батальона, но вместо этого связалась с полковником напрямую.

– Сэр, капитан Миенг, Третий батальон, Вторая рота. Если вам нужно другое подразделение, мы можем подождать.

Командир батальона ее убьет. Если полковник не сделает этого первым.

Короткая пауза показалась вечностью.

– Капитан, – сказал Рагат. – Я оставляю эти роты не для прикрытия. Я пускаю их под нож мясника. Согласно прямым приказам генерала. Она решила, что с учетом суматохи от взрывов, устроенных Нирай, таково минимальное количество жертв, которое убедит еретиков, что их победа реальна, и тогда мы сможем перейти к следующей операции. Мне сказали, она хорошо разбирается в цифрах.

Рагат впервые снизошел до столь подробного объяснения.

– Сэр, мы можем…

– Меня не интересуют мученики. – Его голос стал жестче. – У вас есть приказ, капитан. Полковник Рагат, конец связи.

Она прикусила губу, но формационный инстинкт заставил отдать нужные указания и выйти из дымки, где пахло грязью, химикатами и свежей кровью, заставил сесть в хоппер вместе с солдатами.

Она Кел. Ее жизнь – разменная монета, которую начальство сегодня решило не тратить. Она должна была испытывать благодарность, но впервые за долгое время презирала себя за то, во что ее превратил формационный инстинкт.