– А то мы не понимаем! – Штурриш опять приподнял шляпу, похоже, это было привычкой. – Счастливо оставаться.

Быстрые силуэты словно бы растворяются в ночном киселе, очень хочется за ними. Нельзя, и еще больше нельзя дергаться – смотрят. Торчат за спиной и таращатся. На Олафа тоже таращились, а Ледяной стоял, заложив руки за спину, успокаивая одним своим видом. Вот оно, первое правило хоть капитана, хоть адмирала – стой или сиди в седле, как монумент. До подчиненных не должно дойти, что от тебя сейчас ни кошки не зависит и ты можешь только ждать. С умным видом. Для принятия оного Руппи принялся считать, благо в минуте есть, было и будет шестьдесят секунд, а часы лучше не вытаскивать, темно и не так истолкуют.

Один, два, три… Слишком быстро. Четыре. Пять. Шесть… Двадцать семь. Двадцать восемь… тридцать шесть… и пятьдесят… и триста. Сейчас Штурриш со спешенной шайкой добрался до своих передовых… окружили… а если там ждут? А если там волки? Ну что себя пугать-то… «Забиякам» не впервой, а китовники у костра всяко не «быкодеры» и не фрошерские «кошки».

Впереди тихо, за спиной вздыхают лошади и невнятно бормочут рейтары, а стоящих чуть дальше мушкетеров уже не слыхать – туман глушит близкие звуки, это Руппи помнил еще по Полночному морю. Шорохи и даже крик туман слизнет, а вот выстрелы, пожалуй, в лагере услышат.

И третьи триста… И еще раз сначала… Один. Два…

Ожидание закончилось внезапно – впереди и чуть сбоку замелькали вспышки потайного фонаря, в ответ кто-то махнул своим. Вернулись! Переводим дух – первый барьер взят чисто. Правда, барьерчик простенький, но ведь и на таком можно споткнуться.

– Вы слегка задержались, капитан.

– Малость сбился на обратном пути, виноват. – Ага, виноват он, а почему рожа такая довольная? – Но ведь не так и далеко проскочил. Все сделано! Без стрельбы, вы ведь здесь ничего не услышали? Так? А до их лагеря вчетверо дальше, и туман сгущается, скоро жевать можно будет.

– Пусть сгущается. Возьмем друг друга за хвосты – не потеряемся… Передайте там, идем!

Полузатоптанный костер и тела китовников остались далеко позади, и Руппи очень хотелось знать, когда их найдут. Пойдет же кто-нибудь проверять! Дежурное начальство не может оставить подчиненных без присмотра на целую ночь. Столичные – из-за фанаберий, а горники слишком хорошо знают, как из тумана, дождя, метели возникают враги.

– За час-полтора кто-то непорядок с караулом да обнаружит, – убеждал Фельсенбург не сколько брата Ореста, сколько себя. – Пока осмотрятся, пока вернутся в лагерь и доложат, пока кто-то что-то решит, мы уберемся, а там и рощи.

– С туманом вы угадали, – поддержал монах, – почему бы не угадать и со всем остальным? Когда развиднеется, можете сказать?

– Рассветет раньше, – Руппи для порядка завертел головой, – мы сейчас должны быть как раз между лагерем Гетца и трясинами.

– Мне тоже так кажется.

Ни молитв тебе, ни поучений, одно слово, адрианианец! Правила, по которым живут «львы», нравились Фельсенбургу все сильнее, но сейчас капитан предпочел бы спутника поболтливей. Того же Штурриша. Пусть каданца порой и хотелось огреть чем-нибудь тяжелым, зато своей трепотней он разгонял кишащие в тумане страхи.

Единственное, чего Руппи совершенно не боялся, так это сбиться с пути, зато шеренги чужих стрелков и эскадроны кирасир рисовались до омерзения живо. А еще китовники наверняка выставили дозоры, на которые как наткнешься!.. Или того хуже, пройдешь рядом, не заметив, а они вот прямо сейчас шлют гонца в лагерь. Руппи привставал в стременах, прислушиваясь к невнятным звукам, бродящим в начавшей понемногу сереть тьме. Звуки, как и положено, причудливо искажались, минуты бежали одна за другой, десяток за десятком, а неприятностей не случалось. Не считать же за таковые вылетевшую прямо в лицо болотную совищу или отбившуюся от своих лошадь. Дура, спасибо морозцу, топала по ставшей гулкой земле, как хороший разъезд; отправленные на перехват оного рейтары вернулись с чубарым трофеем и теперь угрюмо сопели за спиной. Ветеранам многих войн кромешное везенье не нравилось, как не нравилось и вынужденное молчание. Ни тебе ругнуться, ни пошутить, песенку какую под нос помурлыкать и то – глянешь на этого закатного Фельсенбурга, сразу охоту отбивает.

Напрягая глаза, закатный Руппи всмотрелся в причудливо разрисованный циферблат. Нет, слишком темно.

– Брат Орест, не посветите?

Ого, почти восемь! Проверяем, на вторых часах – то же самое.

– Скоро развиднеется. – Если вчера умные люди не ошиблись в прикидках по карте, через час пехота с пушками и вереница фур достигнут рощицы на холмах, на виду останутся лишь «отставшие» от пехоты рейтары. Смотрите внимательно, господа вариты: Южная армия уходит в Фельсенбург.

Будем надеяться, господа уверуют, ну а дальше – доблестно удирать, путая следы, огрызаясь и якобы прикрывая отход Бруно. Повезет – уйдут все, а не только обладатели самых резвых и выносливых лошадей. Должно повезти!

Туман не желает расставаться с отрядом, черно-дымчатая мгла бодро седеет, умудряясь при этом еще больше загустеть. Вот уж угодили, из молока да в сливки! Часы, дряни такие, прожигают карман, так и норовя подпрыгнуть к глазам, опять приходится считать. Сто… Пятьсот… Девятьсот – посмотреть… Стрелкам до четверти девятого почти пять минут; что ж, просчитаем до тысячи двухсот, и еще разок сначала. Утро берет свое, на три-четыре шага видно сносно, зато фонари больше не помощники, самое время теряться.

– Сомкнуться! Передать назад, сомкнуться. Кто порвет общий строй, может сразу в болото. Топиться.

Хмыкают, передавая приказ, рейтары. Отдельные отряды – полусотни, десятки – сбиваются в нечто единое, чуть не наступая друг другу на пятки. Рысящие по бокам конники прижимаются к пехоте, упряжные лошади только что не бодают передние повозки. Толстая неповоротливая нить тянется сквозь утреннюю мешковину за иглой, а в иглах сегодня капитан Фельсенбург. Куда хочешь, туда и веди, очень удобно, благо в себя Руппи верил – в нужное время отряд выйдет в нужное место. Начинать беспокоиться следовало по другому поводу: еще немного, и туман из помощника превратится в помеху.

– Брат Ротгер, – неотлучный адрианианец заворочался в седле и легонько выслал своего мышастого вперед. Руппи приглашение, само собой, принял. – Если так пойдет и дальше, мы доберемся до самой реки, и нас не заметят.

– До реки не до реки, там еще час пути обычным ходом, но в рощи отряд убраться успеет. – Трупы караульных китовники найдут, вот сумеют ли пройти по следам «забияк» или спишут все на налет из лагеря? – Как думаете, что сейчас у Бруно, прошли уже или нет? По времени должны бы.

– Не мне вам об этом говорить, – брат Орест был не менее спокоен, чем в Эйнрехте, – но далекие звуки в тумане слышны хорошо. Случись что, мы бы услышали тревожные горны и пальбу. Если запад долины укутан столь же плотно, у фельдмаршала нежданно появляется лишнее время, в его положении подарок очень ценный.