- Нашел, только ничего это нам не даст. Эта Клара - железная баба, она уперлась рогом и все отрицает. Я подошел к ней в шопе для новых русских - ну и цены, скажу я вам! И все за какую-то фигню! Но это я так, к слову. Она охотно строила мне глазки, пока я давал ей советы относительно колготок…

- А насчет нижнего белья ты ей тоже давал советы? - я постаралась, чтобы мои слова прозвучали в должной мере ревниво. Эрик попался на удочку:

- А как же! Надо сказать, что дамочка - загляденье, все при ней; я про себя таких называю «золотая шлюха» - они продаются очень дорого и стараются выйти замуж за какого-нибудь банкира. Правда, с русским языком она сильно не в ладах - на мое предложение зайти в бар она кокетливо ответила, что не может: «Вот заехаю еще в один бутик - а потом в «Бар несбывшихся надежд», там меня ждет одна моя герлфренд».

Тут сыщик, как опытный актер, сделал паузу, но он все равно не смог бы продолжать, так громко мы с Синицыным смеялись; когда мы, наконец, успокоились, он продолжал:

- Но когда я раскрыл свои карты, она перевернулась на сто восемьдесят градусов и закрылась на все замки. Я боялся, что она позовет своего шофера-охранника, чтобы тот вышвырнул меня вон - но она удовольствовалась тем, что обдала меня ледяным холодом. Ни с кем она, верная жена, не встречается - и «По чьему наущению вы действуете?!». В общем, Клара - это глухой тупик. Думаю, надо проверить списки пассажиров всех рейсов с Канарских островов - но, честно говоря, до этого у меня просто руки не доходят, и так шеф на меня зубы точит…

Я про себя посочувствовала красавцу детективу: Клара оказалась крепким орешком, к тому же, скорее всего, для нее мужчина существует только тогда, когда он ездит на иномарке, ну хотя бы на «пассате», но никак не меньше. Да, в глазах такой прожженной девицы, как Клара, никакая красота и мужественность не перевесят толстого денежного мешка. Бедный Эрик тут потерпел полное поражение - не то, что с Машей, регистраторшей из «Приапа».

Юная Маша раскололась сразу же - в самой дешевой забегаловке, куда он ее пригласил, она тут же защебетала и, незаметно направляемая Эриком, поведала много интересного о Сучкове.

Шеф строг, не слишком справедлив, но хорошо платит - правда, меньше чем обещал. Сам он зарабатывает очень неплохо, его же сотрудникам, которых только трое: она, сексопатолог Алик да уролог Сергей Борисович, пожилой мужчина с седыми усами, - достаются крохи с хозяйского стола. С клиентами у них проблем нет, почти все они - новые русские. Врачи часто говорят между собой: какое счастье, что у нас капитализм, ведь чуть ли не у каждого второго бизнесмена проблемы с сексом. Клара - жена одного такого нувориша, еще довольно молодого человека; они приходили на прием к Сучкову вместе, а потом Клара что-то зачастила в «Приап и сыновья» одна. У Маши есть глаза и уши; она видела, что между Кларой и шефом что-то происходит. К тому же однажды она видела их вдвоем в городе - она проходила мимо перекрестка на Ленинском, когда на красный свет остановился знакомый автомобиль, и в нем она различила сладкую парочку. И чего только эта красотка нашла в нем? Пожилой и обрюзгший… Жена? Да, Маша ее видела - старая кастрюля, морщинистая такая. Она несколько раз заезжала в «Приап», и шеф был этим очень недоволен.

Занимается ли ее босс коммерческой деятельностью? Маша не знает точно. Да, с какими-то из его клиентов их связывают дела явно не медицинского характера. С кем? Да она не знает - не интересовалась. Возможно, что и с мужем Клары… Деловые разговоры он ведет в основном по телефону - во всяком случае, так ей кажется. Бывают ли у него старые пациенты? Да откуда же ей знать! Что, он раньше работал психиатром? Нет, явных психов она видела в «Приапе» только два раза - и оба раза ей сильно доставалось от Сучкова за то, что она их записала на прием, чуть ли не до увольнения дошло дело.

Да, к сожалению, Маша знала слишком мало - она даже не могла сказать точно, когда ее шеф вернулся из отпуска, у нее были только предположения. Если в смерти моей сестры виноват Сучков, то надо рыться не в его настоящем, а в прошлом.

Из раздумья меня вывел голос Эрика:

- Ребята, я, конечно, профан, но надеюсь, что вы меня за это простите и просветите. Я всегда считал, что если и давать взятки психиатру, то не за то, чтобы он ставил диагноз, а за то, чтобы снимал. Судя по дневнику Али, я в этом ошибался. Объясните мне все-таки, за что брал деньги Сучков?

- Понимаешь, Эрик, - взяла я слово, - снять диагноз - это дело очень трудное, почти невозможное. Поставить диагноз, на самом деле, мог и один психиатр, а снимать его должна целая комиссия - и тогда, и сейчас. Да вспомни хотя бы историю этой узбечки Лейлы, о которой пишет моя сестра… - ну, той, которой Сучков не глядя поставил «шизофрению». Этот диагноз, как ты знаешь, раньше означал поражение в правах…

- Я профан, а не идиот, - сухо заметил Эрик. - Я, конечно же, понимаю, что такое карательная психиатрия - об этом в последнее время много говорили. Ну и книгу Буковского я читал.

- Не перебивай меня, Эрик. Охотно верю, что ты читал про «вялотекущую шизофрению», про школу Снежневского и, как все честные люди, возмущен поведением монстров-психиатров. Но все не так просто, как кажется. Дело в том, что вялотекущая шизофрения - это реально существующее заболевание, что бы там ни утверждали…

- И, кстати, не так давно была защищена докторская диссертация по физиологии, в которой приведены конкретные факты, это подтверждающие, - поддержал меня Володя.

- На самом деле, - продолжала я, - вялотекущая шизофрения - это не настоящая психическая болезнь, а легкое расстройство типа невроза. Она придает тому, кто ею страдает, некоторые личностные особенности, например особое умение концентрироваться, жить в своем собственном мире, в некотором отрыве от реальности, своеобразие мышления… И дело вовсе не в том, есть у человека эта самая вялотекущая или нет - я убеждена, что многие диссиденты действительно были людьми, далекими от психической нормы, - а в том, что эта самая «страшная» форма шизофрении не мешает людям жить в обществе и нести ответственность за свои слова и поступки.

Так вот, грань между вялотекущей шизофренией, неврозом и легкой психопатией чрезвычайно тонка, и врач обычно ставит пациенту тот диагноз, к которому его приучила его собственная школа. Собственно говоря, он неподсуден, потому что все это крайне субъективно. Взять того же Сучкова - если бы его призвали к ответу за диагноз, поставленный им Лейле, он отстаивал бы свою правоту следующим образом: у женщины полностью разрушена эмоциональная сфера, что выражается в полном отсутствии материнских чувств. Сучков заведовал отделением, то есть занимал определенную ступень в медицинской иерархии, и если он посылал в диспансер выписку с нужным ему диагнозом, то районные психиатры принимали его чаще всего безо всякой критики. Но ни в стрессовом, ни в психосоматике диссиденты не лежали - на наше счастье. Потому что если бы они там были, то моя сестра обязательно бы вмешалась, и нам можно было ограничиться только одним вариантом - вариантом Г по твоему плану, Эрик, то есть КГБ.

- Твоя сестра, Лида, насколько я понимаю, не верила в вялотекущую шизофрению? - спросил детектив. За меня ответил Синицын: