Первого сентября, в день рожденья Богоявленской, у сотрудников Центра традиция - собираться у нее на даче на шашлыки, чтобы достойным образом отметить это событие. Это как сбор труппы перед началом сезона. В этом году меня тоже звали на празднество, но в такой форме, чтобы я отказалась; к тому же кто-то должен оставаться с больными!

Сегодня все сотрудники пришли на работу поздно, довольные, обмениваясь впечатлениями. Я уже с утра почувствовала, что что-то не так - у меня было какое-то дурное предчувствие, но я не представляла, к чему оно относится. Первый звоночек прозвенел, когда полностью оправившаяся Светлана за чашкой кофе заметила, что ей не понравилась девушка, которую притащил с собой Вилен - в двадцать с небольшим она уже выглядит, как законченная домашняя клуша. Внутри у меня все похолодело, но я не осмеливалась ее расспрашивать, чтобы не выдать себя. Потом меня зазвала к себе Сенина и закрыла дверь на задвижку, чтобы нам не помешали. Она начала разговор издалека - чтобы осторожно подвести его к рассказу о пикнике и о том, что Орбелян появился на нем с девицей, которую представил как свою невесту. Это совсем молодая девушка из семьи армянских репатриантов, она почти не говорит по-русски. Она говорила со мной так мягко и сочувственно - а я-то, дура, считала, что о нашем романе никто не догадывается! Я попыталась сделать вид, что это меня не касается, но, очевидно, плохо в этом преуспела, потому что Алина под предлогом того, что я вчера отдувалась за них за всех, выпроводила меня домой.

И вот я, в худших традициях моих пациенток, страдающих от неразделенной любви, сижу у телефона и названиваю ему домой. А его все нет и нет!

Хочется выть!

4 сент. Наконец мы поговорили. Он холоден и не считает себя ни в чем виноватым.

- Разве я тебе что-то обещал? Разве я тебе говорил о любви?

Я винила его только в том, что он привел на пикник свою невесту, не предупредив меня и прекрасно сознавая, что мне немедленно об этом донесут.

- Но ведь до тебя же не могли не доходить слухи о моей невесте! Успокойся: я женюсь на ней не по великой любви, а потому, что мне пора заводить семью. И, как все мои родственники мужского пола, я предпочитаю взять в жены армянку.

- Потому что они сидят дома и не выступают?

- Именно поэтому. И еще - не задают ненужных вопросов.

Мы расстались друзьями - по его предложению. По-моему, ему понравилось, что я не устроила сцену. А у меня, кажется, все отмерло внутри.

В., милый мой, что бы я без тебя делала?

8 сент. Я не хочу…»

На этом дневник моей сестры обрывался - и на этот раз уже окончательно…

* * *

Несколько дней я ходила под впечатлением прочитанного. Я вообще обладаю слишком живым воображением, это одно из моих достоинств - и оно же мне порою и мешает. Мне иногда казалось, что дух моей покойной сестры в меня вселился и заставляет меня совершать поступки, которые я по своей воле никогда бы не сделала - это просто не в моем характере.

Например, среди моих больных была красивая и умная девушка из приличной семьи - Яна: Студентка одного из самых престижных московских вузов, она попала в стационар из-за трагической истории - ее жених покончил с собой перед самой свадьбой, когда уже было готово подвенечное платье и закуплены продукты для праздничного стола.

Казалось бы, все ясно - такой удар в юности пережить нелегко. Но ее состояние не давало мне покоя - что-то здесь было не так. Она все время была в каком-то взвинченном настроении, то рыдала, то, наоборот, пребывала в эйфории. Казалось бы, типичное нетипичное переживание горя - я не раз видела смеющихся матерей, которые только что похоронили малых детей - они даже заводили романы. Это работают защитные механизмы психики, которые не дают личности разрушиться из-за невыносимых страданий. И все же, все же…

На третий день я вызвала к себе Яну, и, видно, было во мне в этот день что-то такое, прежде мне не свойственное, что заставило девушку раскрыться сразу, без всяких вопросов с моей стороны. Когда она призналась, что ее возлюбленный был наркоманом, я все поняла. Она безропотно протянула мне левую руку, до того скрытую рукавом строгого черного свитера, но мне уже не надо было видеть следы уколов, чтобы осознать, в чем дело. Она рассказала мне свою нехитрую историю: околобогемная тусовка, в которой почти все живут на допингах, любопытство, которое сначала заставило ее попробовать травку, потом - кокаин, который довел до нервного срыва. А после этого она перешла на самое страшное, что можно только придумать, - героин. Моей старшей сестре и в страшных снах не могло привидеться, как легко в этой стране можно будет погубить себя! Я-то дура, не догадалась сразу… Но сейчас меня больше волновали не ее откровения, а то, что ее била дрожь - я боялась, что начинается ломка.

- Только, рада Бога, не говорите маме, они с дедушкой этого не переживут…

Наверное, до того, как я прочитала Алины записи, я поступила бы просто: вызвала бы родителей и с их согласия - попробовали бы они его не дать! - перевела девушку в наркологию. В этом состоял мой долг - по крайней мере, с формальной точки зрения. А если подойти к делу неформально, а так, как отнеслась бы к этому моя сестра? Как она вела себя по отношению к злосчастному Вите…

Законы изменились, и никто теперь не посадит несчастную девушку ни в тюрьму, ни в спецлечебницу - за употребление наркотиков уголовная ответственность снята, можешь травить себя, как знаешь, лишь бы не участвовать в их продаже. Впрочем, милиция все равно интересуется такими вещами. Россия есть Россия, где никто не застрахован ни от тюрьмы, ни от сумы - стоит вспомнить хотя бы Алину Витухновскую. Но если девочку не лечить, то она пропадет ни за грош. Если я ее переведу против ее воли в наркологию, то у нее практически нет шансов на исцеление - потеряв все, что ей сейчас кажется в жизни ценным, она не захочет лечиться. Что же делать? Я взяла Яну за обе руки и, пристально глядя ей в глаза, сказала:

- Хорошо, что я теперь знаю обо всем. Ты не пожалеешь, что мне доверилась. Ты действительно хочешь слезть с иглы?

- Я только об этом и мечтаю, но как это сделать? Мы с Лешей договорились, что завязываем - но он не выдержал…

- Ты дрожишь - у тебя начинается ломка?

- Нет, я сегодня утром сделала себе укол - в туалете для персонала.

- Все, это был последний. Сейчас ты мне принесешь шприцы и ампулы - ты это сделаешь сама, я не собираюсь обыскивать твою палату. Не беспокойся, верь мне - мы что-нибудь придумаем. Тебе придется пройти через многое, но ты все выдержишь. А сейчас иди к себе и пообещай мне никуда не выходить из отделения… - я говорила почти гипнотическим голосом, и Яна немного расслабилась. Сделав ей самые необходимые назначения, я начала ломать голову над этой проблемой - и поняла, что мне надо рассказать обо всем Володе. Если он не захочет помочь - что ж, тогда у меня будет время ее потихоньку выписать и направить частным образом к хорошему наркологу.