– Может, Уилл прав, – вставила Рэйчел. – Мы прилетели сюда остановить распространение вируса. Мы даже не ожидали, что Уилл очнётся. А теперь он сам ходит.

– Так это потому, что штука в его голове провидит своё будущее, – рассмеявшись, выговорил Джон.

– Штука в моей голове, как ты её назвал, пытается помочь нам, – сухо заметил Уилл.

– Ну да, конечно. И она взбунтовалась именно тогда, когда мы поступили против её желаний.

– Она начала действовать, когда я разгадал очередную загадку, – заметил Уилл.

– Ты хочешь, чтобы я, – сказал хакер и ткнул себя пальцем в грудь, – да, вот я нарушил прямой приказ? Да я скорей тебя прикончу.

Он отошёл в угол и принялся стучать по консоли.

Повисла неловкая тишина. Первым не выдержал Хьюго.

– Если сопротивление не хочет помочь нам, может, мы примем другие меры?

– Какие же? – резко спросила Рэйчел.

Джон лишь молча усмехнулся.

Прошло полчаса. Все четверо вышли наружу и снова покатили сквозь город. Стемнело. По улицам слонялись группки пьяных солдат. Хрупкие с виду женщины с невероятными фигурами махали из дверей, подзывая.

Джон направился к жилой многоэтажке, похожей на ту, где повстречали местных подпольщиков. Эта стояла на взгорке, поблизости от мачты, поддерживающей купол. От неё на тёмно-фиолетовый купол, подсвеченный городскими огнями, ложилась густая зловещая тень.

Джон завёл команду в здание и постучал по двери в конце коридора, раскрашенного канареечно-жёлтыми полосами. За дверью оказалась просторная комната с высоким потолком – явно, чья-то гостиная. На полу – толстый оранжевый ковёр, на стенах – семейные голограммы. При этом комнату заполняла гудящая медицинская техника.

Тощий анджелесец с тонким патрицианским лицом, одетый в белый халат, стоя ждал гостей. На голове – старомодный визор, в руках – гиподермический шприц. За спиной – местный эквивалент мускульного бака.

На Уилла накатил ужас. Роботер снова нырнул в личный узел и виртуально завопил: «Помогите!»

Безответно. Но Уилл вспомнил то, что при последней встрече сказали Преобразившиеся. Они же хотели видеть, как он среагирует, насколько использует социальные навыки. Может, стоит действовать самому?

– Я не хочу, – твёрдо заявил он, повернувшись к Джону. – Это ошибка!

– Отлично, – согласился Джон.

Затем он вынул пистолет из кармана и выстрелил Уиллу в грудь. Тот, изумлённый, отшатнулся. Ошарашенная Рэйчел уставилась на хакера. Затем её лицо исказила гримаса ярости, она ступила вперёд, но Джон наставил пистолет на неё.

– Не спеши портить корсет! Это транквилизатор. Я знал, что с Уиллом рано или поздно начнутся хлопоты.

– Ублюдок! – выдохнул роботер, оседая на пол.

Рэйчел осторожно подхватила его.

– Не позволяй ему, – выговорил Уилл и смолк.

Комната вокруг потускнела и пропала, словно сон из чужой головоломки.

Очнувшись, роботер увидел белёсый потолок в розовых разводах, вокруг – огромную кровать, покрытую простынями, когда-то роскошно шёлковыми – до того, как кто-то попытался искромсать их ножом, а затем кое-как сшить. В комнате пахло ароматической химией, сквозь единственное окно – не затенённое и не заслонённое – свободно лился розовый утренний свет. Уилл подумал, что делать спальню открытой для посторонних взглядов, наверное, в порядке вещей у состоятельных жителей местных пригородов.

Кричаще яркие оранжевые и розовые стены терялись рядом с мертвенно-серыми настенными экранами. От времени их панели изогнулись, потрескались, и хозяин завесил их кусками яркой ткани. В углу – редуктор с ручкой, соединённый пластиковой лентой с остатками автоматического платяного шкафа.

Уилл повернул голову и обнаружил Рэйчел спящей в кресле. Она ещё была в корсете и головном чулке. В чёрном обрамлении её лицо казалось в особенности привлекательным. Пару минут он лежал тихо, наслаждаясь видом её лица: полнотой губ, чистой кожей щёк.

О Рэйчел думать приятнее, чем о том, что учинили с головой. Микромашин больше нет. Значит ли это, что дни человечества сочтены? Сколько ещё до дня, когда звёзды взорвутся и превратят людей в пепел?

Уилл подумал, что с радостью провёл бы остаток своих дней, глядя в лицо Рэйчел.

Она повернулась, нахмурилась – неудобно! – и проснулась. И удивлённо заморгала.

– Да ты не спишь!

– Наверное, да, – осторожно согласился Уилл.

Она приложила руку к его лбу.

– Хм, доктор Вамоу сказал, что ты проснёшься через двенадцать часов. Но прошло не больше шести.

Она глянула на часы, встроенные в рукав.

– И как чувствуешь себя? – задумчиво спросила она.

– Отлично. Обречённо, но отлично.

Она смущённо, растерянно улыбнулась.

– Подожди немного, я сейчас.

Она вскочила и поспешила в соседнюю комнату, поддерживая обеими руками несуразную юбку, и спустя пару секунд вернулась с тощим доктором.

– Новые сюрпризы, – пропел он, и его тонкое изящное лицо скривилось в гримаске досады.

Он приложил к шее Уилла маленький сканер.

– Ха! Его тело уже выбросило нейросупрессанты!

– Всё настолько плохо? – осведомилась Рэйчел.

– Не думаю, – выпрямляясь, обиженно изрёк доктор. – Все метаболические функции выглядят стабильно. Всё нормально, по крайней мере, для него. Ваши обычаи модифицировать, знаете ли… вы так намудрили с химией мозга, что нормальность сейчас – понятие чисто условное.

– Вы сейчас хотите от нас чего-нибудь? – спросила Рэйчел.

– Да. Хочу. Он уже здоров. Пусть встаёт. Моя жена соскучилась по своей кровати.

Доктор вышел из комнаты.

Рэйчел усмехнулась, наклонилась и крепко обняла Уилла. Тот мимо воли улыбнулся.

Она взяла его за руку, присела на кровать, посмотрела в глаза.

– Я хочу извиниться.

– За что? – удивлённо спросил Уилл.

– Мне следовало не отступаться от тебя, когда ты сказал, что не хочешь операции. Пока ты лежал без сознания, я многое передумала. И поняла, что не очень-то доверяла тебе в последние недели.

– А как же мне доверять? – лукаво улыбнувшись, сказал Уилл. – Я и сам-то себе не очень доверял.

Конечно, так приятно видеть искреннюю заботу!

– Я могла бы сделать больше. Но мне тяжело верить Преобразившимся после того, что они учинили с тобой. А когда всплыло про чёрную дыру, для нас Преобразившиеся предстали совсем в другом свете. Мы же понятия не имели о том, сколько они позволили тебе рассказать. Потом ты заболел, и мы подумали, что они захотели убить тебя. Джон всё ещё думает, что привёз тебя сюда ради спасения жизни, а иначе никак было нельзя.