друг к другу и рыдали. Видимо, крики Ёрки их впечатлили. Поняли, наконец, что для них спасения не будет.

Кто же из них та тварь, что породила меня.

Мой взгляд невольно скользнул к карге. Верховная вскинула голову, будто почувствовала, что на неё смотрят.

В ней что-то изменилось. Нечто неуловимое. И пугающее.

Отскочив от перил, я рванула к лестнице.

За моей спиной послышался очередной вопль жрицы.

Кажется, Лассе задал ещё не все вопросы.

Глава 58

На второй этаж я не вернулась. Сама не поняла, как оказалась в своей старой комнате. Здесь всё осталось неизменным, только выцветшая потёртая тряпка, что висела некогда на стене, валялась на полу у узкой койки. Проведя рукой по многочисленным насечкам, что я оставляла здесь ежедневно, ощутила такую разрушающую душу боль.

Я никогда не спрашивала, кто моя мама?

Никогда!

Даже не думала об этом. Сколько себя помню, рядом был отец, а потом Светла. Она подкармливала и порой обнимала. Очень редко на всё же… Я знала лишь тепло её рук.

Помнила лишь её улыбку.

А выходит, моя родная мать всё это время ходила рядом. Дышала со мной одним воздухом!

Дочь жрицы…

Кого? Маруки? Тлары?

Я себя такой грязной ощутила. Мерзкой. Перемазанной зловонно пахнущей тиной. Захотелось отмыться от всего этого.

Отец иногда говорил о маме вскользь. Он любил её, я это знала, но по какой-то причине не мог её увести.

Но если она была жрицей, то как же так вышло?

Столько вопросов.

Я должна была всё понять. Вспомнить то, что стёрло время, не оставив и следа. Вернуться туда, где всё началось. В дом, что грезился мне каждую ночь.

Не думая, я перелезла через окно и мягко спрыгнула на землю.

* * *

Столько лет прошло, а я помнила каждый куст и дерево, словно и не изменилось ничего. Я, наконец-то, бежала домой. Туда, где прошло моё счастливое детство.

Я не боялась ничего и никого.

Босые ноги сами несли меня вперёд.

Добравшись до берега, осторожно ступила в воду. Тут был брод. Когда я была ребёнком, то не могла достать дна в самом глубоком месте, сейчас же мне и плыть не пришлось.

Холодно. Но это не останавливало. Я должна была вернуться туда… В ту землянку, что снилась мне ночами.

Я хотела ещё раз увидеть те кусты шиповника. Найти наш с отцом котелок и развести огонь. Открыть скрипящую дверь и ощутить запах дома. И пусть он давно уже прогнил и порос мхом. Но это был мой дом. Место, где я когда-то была счастлива.

Где меня любили и баловали. Обнимали и целовали каждое утро. Рассказывали истории на ночь и оберегали мой сон.

Что-то склизкое коснулось ноги. Водоросли.

Они оплетали мои ступни, пытаясь остановить, но куда им…

Я наконец-то возвращалась домой.

Выбравшись на четвереньках из воды, закашлялась. Холод пробирал до костей. Совсем как много лет назад, когда я искала в этом липком тумане папу.

Пробежав вперёд, без труда нашла узкую звериную тропу. Плутая между деревьями, я всматривалась в молочное марево. Мой слух улавливал хрипы мёртвых. Над кронами мелькнули светлые души.

Туман жил своей жизнью.

Обогнув плотную стену высокого кустарника, вышла на полянку и пошатнулась.

Так близко…

В детстве эта дорога показалась мне бесконечно долгой. Но нет. Под самым носом у жриц.

Запустив ладони в волосы, я упала на колени.

– Почему папа? Почему ты не увёл меня дальше от них. Мы ведь могли жить на границе с туманом. Я бы хоть иногда, но видела солнце и небо. Дождь и снег. Мы могли бы быть счастливы. Ты был бы жив, – мой шёпот казался шелестом теней. – Почему? Зачем ты остался здесь?

Ответом мне была тишина. Наверное, я никогда не узнаю этого.

Возможно, он не хотел уходить без любимой женщины.

Нет, мне сложно было представить влюблённую жрицу. Твари они, все как одна. Но всё же, кто-то из них меня выродил? Как так получилось?

Зато теперь я понимала, почему Верховная пророчила меня в жрицы.

По праву рождения!

И никакой там великой тайны не было.

Поднявшись, я на нетвёрдых ногах обошла поляну по кругу и остановилась у покосившейся двери. Не так вырисовывался наш домик в моих воспоминаньях. Сейчас он виделся мне таким маленьким.

Спустившись по полуразрушенным ступенькам в землянку, присела на порожке.

Всё казалось таким чужим. Я с трудом сообразила, на какой лавке спала я. Да, на дальней у выложенной глиняными кирпичами печи. Её труба выходила наружу. Столько лет прошло, а она не разрушилась.

Поднявшись, я прошла до неё и провела ладонью по шершавой поверхности.

Мы топили дровами и хворостом. Всегда ходили в чащу вместе. Папа не оставлял меня одну ни на минуту. Попутно собирали редкую ягоду, грибы. Кору с деревьев.

Как бы там ни было, а отец меня любил. И кем бы ни оказалась моя мать, а бросить он её не смог.

– И ради неё ты пожертвовал собой и мной? Ради жрицы?

От понимания, что ради этой женщины, которая все эти годы жила рядом со мной и даже виду не подавала, что я её дочь, отец горел на костре, а я снова оказалась в руках этих зверей, мне стало дурно.

Сжав ладонь в кулак, я ударила по печной трубе. Боль обожгла, пронзив до локтя, но это лишь раззадорило меня.

Вся моя жизнь была ложью. Ничего настоящего в ней не было.

Отец любил больше её, настолько больше, что отдал наши жизни!

Он предал меня! Не спас, хотя мог. Она была важнее… Жрица!

Схватив с пола доску, что некогда была частью моей детской лавки, со всей силы обрушила её на печь. На пол посыпались куски сухой глины. Дерево переломилось и с грохотом упало на земляной пол. Всё здесь обветшало и прогнило.

Этого места и быть не должно.

Отца нет, и я уже не та маленькая девочка, обожающая сказки.

Мой взгляд упал на кресало. Камень, с помощью которого отец разжигал печь, всё ещё лежал на месте. Схватив его, я рванула из землянки. Меня словно тени гнали. Я хотела уничтожить всё, что связывало меня с прошлым. Давно нужно было это сделать.

Память приносит лишь боль.

Словно одержимая, я сбрасывала в землянку валяющиеся после бури повсюду ветки. Туман, будто играя, отступал, открывая мне всё новые повалившиеся сухие деревья. Усмехнувшись, я без труда нашла старый топорик. Он, конечно, уже не был столь