острый, но с ветвями и трухляком вполне справлялся.

У меня руки тряслись и кровоточили от многочисленных царапин, когда я закинула последнюю ветку в землянку и покосилась на собранный хворост, сухую траву и кору. Этого вполне хватит, чтобы заиграл костёр. А после гори оно всё ярким пламенем!

Вынув из кармашка кресало, сжала его в руке.

Прикрыв глаза, вспомнила, как бегала по этой поляне, весело играя с отцом. Он догонял меня и подкидывал вверх. Словно птичка, я раскидывала руки в сторону и громко смеялась.

По моей щеке скатилась слезинка.

А всего в получасе отсюда был храм…

И жрицы, что разыскивали меня…

– Гори оно всё! – шепнула я.

Сомнения развеялись. Присев, я умеючи высекла искры. Огонь весело затрещал, пожирая сухие ветви. Он медленно переползал на толстые поленья, облизывая их.

Когда зашлась ветхая дверь, я всё же поднялась и отступила на шаг.

– Гори! Как вся моя жизнь! Пылай алым пламенем!

Глава 59

Землянка пылала, объятая голодным пламенем. Затрещала крыша и обвалилась вниз.

Позади меня послышался глухой хрип. Развернувшись, я уставилась на мертвяка и жёстко улыбнулась. Клэти. Видеть её мёртвое тело было жутко.

– Ну же, иди сюда, – меня трясло.

Нагнувшись, я подняла топор.

Видимо, разума неупокоенная послушница окончательно не лишилась, потому как, пошатнувшись, она развернулась и скрылась за кустами.

Засмеявшись, я утёрла слёзы. Сажа оседала на моё лицо. Огонь поднимался высоко в небо, грозясь перекинуться на ближайшие сухие кусты.

И пусть.

– Сонья! – голос Лассе заставил вздрогнуть.

Он появился словно из ниоткуда. Обнажённый по пояс, лицо перекошено от злости, но глаза… Они показались мне мокрыми и подозрительно красными.

– Что ты делаешь? – прошипел он. – Как ты додумалась сбежать от меня, Сонья. За что? За что ты так со мной?

– Я не сбежала! Вернулась домой. Смотри, вот здесь я когда-то жила, – я указала топориком на пылающие балки догорающей крыши.

Мой северянин легко отобрал у меня оружие и закинул в пламя.

– Ты мокрая, – его шёпот звучал так глухо, – тебя нужно согреть.

– Так я и развела костёр! Теперь точно не замёрзнем, – меня трясло. Я понимала, что веду себя странно, но было уже всё равно.

Пусть оно всё горит.

– Ты хоть понимаешь, как я испугался, не найдя тебя в комнате?! Я ещё никогда не испытывал такой страх! Никогда… Слышишь!

Он слегка дёрнул меня. Это напомнило их. Каждая жрица любила хватать послушниц, выворачивать руки, причинять боль и наслаждаться нашими мучениями. Каждая из них! И моя мать, в том числе.

– Так выпори меня! Давай, розгами, как они. Теперь ведь я принадлежу тебе. Когда вы уже все наиграетесь со мной? Когда позволите обрести себя? Вернёте мне право на собственное тело и душу.

Я видела, как прорывается его злость, но он сдерживался и это так раздражало.

– Давай! Сделай уже, что ты хочешь, Лассе! Хватит двуличности! Меня от неё воротит. Да покажи ты уже себя настоящего…

– Я тебе сейчас всё покажу… – процедил Иной.

Схватив под колени, он повалил меня на землю.

– Лассе! – испугалась я.

– Играть мною вздумала?! Издеваешься! Душу мне когтями рвёшь! – его лицо заволокло чёрным туманом. – Только со своей болью носишься и не замечаешь, как ранишь меня, Сонья. За что? Ты хоть на мгновение подумала, какую боль причинишь мне сбежав? Игры? Тебе кажется, что это весело? Я разревелся на глазах у своих воинов… На глазах у братьев… Только представь, какую боль я испытал, что не смог сдержать слез. Впервые, Сонья. Ты так жестока со мной. Я как одержимый бежал по твоим следам. За что? Ответь, за что? Но хватит. Я больше не играю.

Впившись в мой рот голодным поцелуем, он не дал мне ни возразить, ни оправдаться.

Собрав силы, я попыталась его оттолкнуть, но это лишь раззадорило Лассе сильнее. Сжав мои ладони, он завёл их мне за голову.

– Прав был Рольф, привязать к себе сразу же нужно было и не играть в благородство. Хватит, Сонья! С меня хватит…

И снова грубый поцелуй. Извиваясь под ним, я пыталась сделать вдох…

…но задыхаясь осознала, что руки мои уже никто не держит, и я обнимаю этого невыносимого мужчину.

– Что тебе не хватает, Сонья? – застонал он, сдёргивая с меня платье, разрывая подол и лиф. Рядом плясал огонь, пожирая ветхую землянку, но нам сейчас было не до того. – Скажи, что ещё я должен сделать для тебя?

– Любить, – выдохнула я.

– Я только этим и занимаюсь, – простонал он мне на ухо. – Жаль, что ничего не получаю в ответ. Ни нежности, ни скупой ласки. Ничего, словно глухая стена. Но я исправлю это, я сделаю так, как тысячелетиями делали мои предки, как лет сто назад сделал мой отец… Я заставлю тебя любить меня. Заставлю…

Я ощущала его руки везде. Он, словно лишившись рассудка, оставлял короткие дорожки поцелуев на моей шее, плечах, спускаясь всё ниже.

Распахнув глаза, я видела лишь серый дым, уходящий в небо.

– Туман, – словно раненый зверь простонал Лассе. – Нет. Останови меня, Сонья, умоляю, – его шёпот пробирал до костей.

Остановить? Нет, кажется, я наконец получила то, чего мне так хотелось.

– Заставь меня прекратить, – в его голосе слышалось столько отчаянья.

– Нет, я хочу твоей любви, – шепнула я, прижимая его ближе к себе.

– Мы в тумане… Это… – я видела, как он пытается взять себя в руки, но было так хорошо.

– Это правильно, – мои ладони зарылись в его волосы.

Зажмурившись, Лассе просунул руки мне под спину и рывком сел, устраивая меня на своих коленях.

– Стужа меня дери, я старался сделать всё иначе, это не должно было быть пепелище… Не так… Всё не так!

Я не успела осознать, что значили его слова. Лассе снова овладел моими губами. Он будто сходил с ума, поддаваясь своей одержимости.

Резко сжав, он намотал на кулак мои волосы и склонил голову, получая допуск к моему затылку. Грубость и нежность. Это было так завораживающе. Он лизал и кусал мою кожу, не останавливаясь ни на мгновение, не давая мне очнуться и прийти в себя.

Первый раз мне хотелось подчиниться, и я расслабленно поддалась его огромным жарким ладоням.

– Ты моя, – прорычал он.

– Только твоя, – выдохнула я в ответ.

– Повтори!

– Я твоя, Лассе, – положив ладони на его обнажённую грудь, провела по ней, наслаждаясь этой мощью. – Прости меня. Я не хотела причинять тебе боль. Я люблю тебя. Прости меня, Лассе.

Потянувшись, обхватила руками его голову и поцеловала сама. Не умеючи, но выплёскивая