брызги справа налево пересекли белую стену за кроватью. Пока он стоял, уставившись в одну точку, за окном вдруг послышался детский голосок, поющий песенку:

— Стрекоз ест богомол, мух ест стрекоза, улиток муха ест, улитка ест цветок…

Почему-то от этого детского лепета у троих человек, находящихся в комнате, волосы встали дыбом. Ребёнок семьи Ма, слабоумный и необщительный семилетний мальчик, возможно, видел больше, чем взрослые, да только не понимал…

— Стрекоз ест богомол, мух ест стрекоза, улиток муха ест, улитка ест цветок… Богомола больше нет, и пропала стрекоза, мухи тоже больше нет, и улитки нет… — Ма Сюцинь играл сам с собой за дверями родительских покоев, ещё никто не сказал ему, что они уже мертвы. Девочка-служанка в красном платье следовала за ним, уговаривая поесть, но он только прятал голову в заросли и ловил там что-то.

— Этот ребёнок вообще-то не родной сын Ма Хуана, — неожиданно заговорил Ван Чжун. — Эргэ говорил, что госпожа Ма — последняя ученица его наставника, в юности она была очень красива. Когда ей было восемнадцать лет, она родила от наставника вне брака, но вскоре он скончался, и она вышла замуж за наследника крепости семьи Ма, родного сына наставника — Ма Хуана. Всем сказали, что Ма Сюцинь — сын Ма Хуана, но на самом деле он его младший брат.

— Хозяин Ма согласился назвать сыном единокровного брата? — изумился Ли Ляньхуа.

Ван Чжун неестественно хохотнул.

— Да… Возможно, он питал глубокие чувства к госпоже Ма. Хозяин Ма не придавал значения тому, как на него смотрят посторонние….

— Странно, странно, непонятно, — продолжал качать головой Ли Ляньхуа.

— Об этом многим известно, — спокойно сказал Хэ Чжан. — Говорят, Ма Хуан никогда этого не скрывал, к тому же, души не чаял в Ма Сюцине.

— Этот ребёнок теперь маленький хозяин крепости! — рассмеялся Ван Чжун. — Глядя на лица его шисюнов, трудно забыть… — Не успел он договорить “о нём”, как снаружи послышался свист и щелчок сработавшего пружинного механизма. Хэ Чжан смял в комок бумагу, которую держал в руках, и броском сбил прилетевший откуда-то крохотный предмет. Ван Чжун и Хэ Чжан не виделись десять лет, но действовали с прежней слаженностью — как только бумажный шарик Хэ Чжана столкнулся с предметом, влетевшим в окно, Ван Чжун поднял его и воскликнул:

— Оперённая стрела!

Хэ Чжан уставился в окно на ничего не заметившего Ма Сюциня и проговорил:

— Неужели кто-то затаил злобу на крепость семьи Ма и не щадит даже семилетнего ребёнка?..

Ли Ляньхуа присмотрелся, откуда прилетела стрела: за покоями четы Ма находился пруд в окружении пышной растительности и густо растущих ив, за деревьями несколько дорожек вело к домам учеников, а дальше — к жилищу слуг и служанок. Стрела вылетела из кустов, за которыми находится множество построек, да ещё и входы и выходы не заперты, что осложняло поиск.

Тут вернулся Ван Чжун со стрелой в руках и внимательно её осмотрел, сдвинув брови.

— Это же…

Хэ Чжан взял её у него.

— Это… — Оба они посерьёзнели. — Скрытое оружие эргэ.

— Лю Жуцзин не умер? — удивился Ли Ляньхуа.

— Это любимое скрытое оружие эргэ, — глубоко вздохнул Ван Чжун.

Однако Хэ Чжан пошёл дальше.

— Это скрытое оружие лао-эра, но выпущено оно не его рукой.

— Почему? — опешил Ли Ляньхуа.

— Лао-эр пользовался такими стрелами несколько десятков лет, ему ни к чему пружинный механизм. Эта стрела длиной в два цуня три фэня, семь таких весят один цянь, и ребёнок бы смог метнуть, зачем пружинный механизм? Выпустивший эту стрелу не умеет пользоваться скрытым оружием.

— Что ж… — вздохнул Ли Ляньхуа. — Тоже звучит логично.

— Мальчик в опасности, — заметил Ван Чжун, глядя на Ма Сюциня.

Хэ Чжан кивнул.

— Неизвестно, кто отрубил руку лао-эру и убил супругов Ма. Лао-эр пропал, Ма Сюцинь в опасности — лучше собрать всех в крепости, перекрыть входы и выходы, тщательно проверить каждого и в то же время обеспечить безопасность мальчика.

Ван Чжун шумно вздохнул.

— Если злодей вознамерился убить Ма Сюциня, то мы можем поймать черепаху в кувшин.

Ли Ляньхуа со всем соглашался, а потом вдруг спросил:

— А если убийца — призрак Лю Жуцзина? — Ван Чжун с Хэ Чжаном остолбенели, а Ли Ляньхуа уже продолжал бормотать: — Нет, невозможно, абсолютно невозможно…

Двое товарищей обменялись хмурыми взглядами: этот чудесный целитель выражал свой страх перед призраками уж слишком чрезмерно.

— Слышал, целитель Ли плохо себя чувствует, — с прохладцей в голосе сказал Хэ Чжан. — Почему бы вам не вернуться в свои покои и не отдохнуть?

Словно получив помилование, Ли Ляньхуа тут же развернулся и одной ногой уже переступил порог, как вдруг вспомнил про вежливость.

— Ваш покорный слуга подхватил простуду, всё же вернусь в постель.

Когда Ли Ляньхуа утёк струйкой дыма, Ван Чжун не удержался:

— Об этом человеке в цзянху говорят как о чудесном целителе, не ожидал, что он такой трусливый обманщик…

Хэ Чжан фыркнул.

— По докладам моих осведомителей из цзянху, способность Ли Ляньхуа возвращать к жизни мертвецов — всего лишь обман. Якобы спасённые им от Яньло-вана Ши Вэньцзюэ и Хэлань Те — его близкие друзья, эти двое изначально притворились мёртвыми, да и только. Никто в этом мире не способен оживлять мертвецов. Этот человек вводит всех в заблуждение, он труслив и невежественен, когда разберёмся с делом семьи Ма, я собственноручно передам его “Фобибайши”, чтобы ему назначили наказание.

Поскольку Хэ Чжан был подчинённым Неподкупных Бу и Хуа, его слова имели вес, и вскоре в крепости семьи Ма перекрыли все выходы, а люди засели по домам, ожидая дальнейших распоряжений. Во главе нескольких учеников Ма Хуана, Хэ Чжан одну за другой осмотрел все комнаты: за исключением нескольких украденных слугами ценностей, любовных писем служанок, а также вонючих носков и грязного нижнего белья под кроватью, которые поленились постирать, всё выглядело вполне обычно и не вызывало никаких подозрений. В ту ночь никому в крепости не разрешалось никуда выходить, и во дворе царила необыкновенная тишина. Хэ Чжан лично ходил с дозором, и стоило где-то подняться ветру и заколыхаться траве, как он мигом спешил проверить.

Ночь протекала тихо, казалось, что всё спокойно.

Ли Ляньхуа спал в своей комнате; этой ночью было прохладно, почти никто не шумел, играя в азартные игры, и спалось ему очень сладко, а снилось, как сражались мышь с улиткой, но никто не победил, и через два года и десять месяцев они встретились снова… Вдруг кто-то принялся его трясти, и он испуганно сел в постели.

— Призраки!.. — Но открыв глаза, увидел только бледное