Забегая вперед, скажу, что контракта мы не лишились,секретарша себя явно не дооценила, хмырь дождался Стаса, хотя тот явился ближек пяти, потому что Ритка своими воплями только все испортила. Если бы после ееслов о том, что я никуда не денусь, Стас спешно натянул штаны и бросился в офис,я бы ни за что не поверила, что он меня любит. Не поверила бы и все. Хотянаплевательское отношение к работе тоже никуда не годилось. В первом случае ясочла бы его обманщиком, во втором, дураком. Хитрющий Стас понимал это не хужеменя и предпочел быть дураком. Скажу честно, я это оценила. И завязывая емугалстук (этому меня научил папа в свободное от основной деятельности время,приговаривая «жена, умеющая завязать галстук — бесценное сокровище»), так вот,старательно затягивая узел на его шее, я с чувством сказала:

— Я тебя люблю.

Мы были счастливы. Абсолютно. Ровно двенадцать минут. Черездвенадцать минут, когда Стас на ходу пил кофе, зазвонил телефон. Я схватила егомобильный, чтобы дать человеку возможность сделать последний глоток и женскийголос, противнее которого я сроду ничего не слышала, осведомился:

— Дорогой, это ты?

— Дорогой, это тебя, — сообщила я, сунув емутелефон и широко улыбнулась.

— Привет, — отозвался он с видом мученика. —Нормально… Слушай, не звони мне больше, дело в том, что я женился… вот прямосейчас.

Он был очень доволен собой, а я почувствовала себя идиоткой.Поверить такому типу… еще и в любви ему призналась.

— Видеть тебя не хочу, — заявила я, поспешноудаляясь.

— Маня, — завопил он, бросаясь вдогонку.

— Сумасшедший дом, — верещала Ритка. — Тыуедешь на работу или мне весь день кофе заваривать? Я целую банку извела.

Я неслась, натыкаясь на различные предметы домашнейобстановки, с одной мыслью: не дать себя поймать. С разбегу влетела в комнату,заперла дверь и отдышалась. Стас резвился с той стороны, стучал, взывал и дажепробовал пустить слезу.

— Маня, выйди оттуда, — повторял он, — ты неможешь сидеть в гардеробной.

Тебе там совершенно нечего делать. Делать здесьдействительно было нечего. Я бросила на пол пяток костюмов и с тайнымзлорадством улеглась на них закинула ногу на ногу и заткнула уши. Вопли задверью стихли, но выходить я не спешила, зная человеческое коварство.

По большому счету именно Стасу, с его неуемной тягой кженскому обществу, мне стоило сказать «спасибо», потому что лишь благодарявременному заточению и, как следствие, безделью, я дала себе труд поразмыслитьнад событиями последних дней и внезапно обнаружила нечто такое, на что давно быобратила внимание, не отвлекай меня личности вроде Стаса всякими пустяками.

Через два часа я поздравила себя с умением рассуждатьздраво, логично и основательно. Ниро Вульф шевелил губами, когда вычислялубийцу, а я лежала на костюмах по полторы тысячи баксов (о вкусах не спорят),главное, я ощутила родство с великим сыщиком, потому что теперь твердо знала:кто, кого и по какой причине убил. Правда, кое-что требовало уточнения, но вобщем и целом я осталась собой довольна, взглянула на часы, бодро поднялась ипошла к двери, распахнула ее и убедилась, что в доме царит тишина. Ритка сиделав кухне и разгадывала кроссворд. При моем появлении она подняла голову инедовольно сказала:

— Еле выпихнула его на работу. Он так жалобно скулилпод дверью… как у тебя только мозги не опухли от его стонов.

— Я заткнула уши.

— Маня, ты идиотка. Будешь так себя вести, никогда невыйдешь замуж. А мы в этом остро нуждаемся.

— Я не собираюсь выходить замуж за этого типа.

— Уверяю, он далеко не худший вариант. И он готовжениться. Если мужчина готов, мы обязаны идти навстречу.

— Ты говоришь ужасную чепуху, — отмахнулась я.

— Вовсе нет. Ты ничего не понимаешь в жизни, а у меняесть опыт, с этим ты спорить не будешь. Так вот, я тебя уверяю: Стас прекраснаяпартия. Во-первых, он тебя любит, и не ухмыляйся так, любит. Ведь в конце концов,он просил эту мерзавку больше не звонить. Во-вторых, у него есть деньги, и делодаже не в квартире, машине и фирме, о которой ни ты, ни я знать ничего незнаем, а надо бы… Просто я такие вещи чувствую. И в-третьих, он готов ихпотратить на тебя, что особенно ценно.

— Он бабник. Я буду мучиться всю жизнь, если выйду занего замуж.

— Мучаются только дуры. Ты знаешь, наш папа тоже былдалек от совершенства, иногда приносил бюстгальтер в кармане, но мне и в головуне приходило сердиться, я же знала, — он такой рассеянный. Мы жили душа вдушу Годы, проведенные с твоим отцом, лучшие из всего, что я могу вспомнить. Мывиделись не часто, но это не мешало нашему счастью. И еще, мне не хотелось бынапоминать об этом, но если ты начнешь прятаться от Стаса, кто тогда займетсярасследованием убийства?

— Я как раз работаю над этим, — заверила я и пошлаза своей сумкой, где должна была храниться бумажка с номером телефона,оставленная мне Васей. Она нашлась, я придвинула телефон и набрала номер. ГолосВаси звучал печально.

— Вася, — позвала я, — это Маня. Тебя ужеотпустили?

— Утром. Спасибо, что растолковала этим психам, что кчему, не то бы непременно запихнули меня в каталажку.

— Вася, а как ты в квартире оказался?

— Ну… ты так неожиданно исчезла… мы подумали, может вспомнилачего и на всякий случай приглядывали за квартирой, ждали, когда ты появишься.Ты появилась, а когда твой парень уехал, я решил, что самое время с тобойпотолковать. Захожу, а там… как же мы его упустили, — сокрушенно закончилон.

— Ты его лицо видел?

— Нет. Если б знать, что по башке получу… первым быделом…

— Вася, давай встретимся, — предложила я. Пауза. Яуже хотела повторить, но он ответил:

— Я вообще-то жениться собрался в следующую субботу,но…

— Я совершенно по другому вопросу, — кашлянула я. —Женитьбе это не помешает. На всякий случай прихвати Вадима. — Вновьпауза. — Я просто хочу поговорить, прояснить кое-какие моменты.

— С Вадимом?

— И с ним и с тобой. Две головы хорошо, трилучше, — сказала я, решив про себя, что Васину голову за целую считатьнельзя.

Мы договорились о встрече и я принялась спешно собираться.Ритка тут же вмешалась.

— Стас категорически запретил выпускать тебя из дома.Он звонил полчаса назад, когда ты еще сидела в гардеробе. И вновь об этомнапомнил.