Сефрения встала, легко подняв на руки Флейту, и положиласпящую девочку на кровать. С величайшей осторожностью она укрыла Флейту серымшерстяным одеялом, но та все же приоткрыла свои темные глаза. Взглянув насклонившуюся над ней Сефрению, она улыбнулась и снова заснула. Сефрения тихопоцеловала ее и повернулась к Спархоку.

— Ну, поедем? — сказала она.

— Ты ее очень любишь? — спросил Спархок, когда онивдвоем шли по коридору.

— Да. Но это гораздо сложнее и глубже, чем простолюбовь. Когда-нибудь ты поймешь.

— Ну, с чего мы начнем?

— Один торговец у восточных ворот продал стирикам мясо.Носильщик, который отнес покупку, знает, где дом.

— Что ж, вы расспросили его как следует?

— Его не было в лавке.

— Может попробуем поискать его сейчас?

— Давай попробуем.

Спархок остановился и взглянул в глаза Сефрении.

— Я не хочу совать нос в то, что ты не хочешьпоказывать, Сефрения, но скажи, сможешь ли ты отличить простого деревенскогостирика от земохца?

— Да. Если только они очень не постараются скрыть своюсущность.

Они вышли во двор, где Келтэн поджидал их с Фарэном и белойлошадью Сефрении. На лице его был гнев.

— Твой спятивший одр укусил меня, Спархок! —заявил он.

— Ты же знаешь — не надо к нему поворачиваться спиной.До крови?

— Нет, еще этого не хватало.

— Ну, тогда он просто заигрывал с тобой. На самом делеон тебя любит.

— Покорно благодарю, — раскланялся Келтэн. —Позволите ли вы мне сопровождать вас? — церемонно спросил он.

— Нет. Нам хотелось бы остаться незамеченными, а стобой это трудно.

— Что мне больше всего нравится в тебе, Спархок, такэто твое прямодушие.

— Рыцарь храма обязан говорить только правду, Келтэн. Итем более недопустима лесть в его устах, — заметил Спархок, помогаяСефрении забраться в седло. — Мы вернемся до темноты.

— Если ради меня, то можете не торопиться.

Сефрения и Спархок выехали из замка и свернули в боковуюулицу.

— Он все оборачивает в шутку, — сказала Сефрения.

— Да, он смеется над жизнью с самого детства. За это яи люблю его.

Они ехали по многолюдным улицам Чиреллоса. В священномгороде даже торговцы одевались в монашеские одежды, и приезжего сразу можнобыло узнать по одежде. Особенно отличались гости из Каммории, одетые в своизнаменитые яркие шелка, не теряющие сочности красок ни от воды, ни от солнца,ни от времени.

Путь до давешней мясной лавки занял три четверти часа.

— Как ты нашла этого лавочника? — спросил Спархок.

— Стирикская кухня, знаешь ли, довольно сильноотличается от эленийской, и они используют некоторые продукты, которые не частоувидишь у эленийцев на столе.

— Но они же как-будто покупали мясо?

— Козлятину, Спархок. Эленийцы не особенно ее жалуют.

Спархок пожал плечами.

— Я, пожалуй зайду в мясную лавку одна, — сказалаСефрения. — Носильщик может тебя испугаться. Посмотри за моейлошадью. — Она вручила ему поводья и направилась в лавку. Через некотороевремя Сефрения вышла оттуда.

— Узнала что-нибудь? — спросил Спархок, помогая ейсесть на лошадь.

Она кивнула.

— Да, здесь рядом. У восточных ворот.

— Ну что ж, поехали посмотрим.

Они тронулись. В Спархоке внезапно всколыхнулось теплоечувство к этой маленькой женщине. Он взял ее руку и сказал:

— Я люблю тебя, Матушка.

— Да, я знаю, — спокойно сказала она, — хотяприятно, что ты говоришь это вслух. — Сефрения улыбнулась проказливойулыбкой, напомнившей Спархоку Флейту. — Вот тебе урок на будущее, Спархок.Имея дело с женщиной, не говори «люблю» слишком часто.

— Это и к эленийским женщинам относится?

— Это относится ко всем женщинам, Спархок. Женщинаостается женщиной, стирик она или эленийка.

Они проехали через рыночную площадь и углубились в квартал,прилегающий к восточным воротам. Это, конечно, были не Симмурские трущобы, нопышности здесь заметно поубавилось. Одежда прохожих уж совсем не радовала глаз— на смену черному пришел блекло-серый цвет, и даже наряды нескольких купцов,мелькнувших в толпе, были какие-то потертые, хотя на лицах и была написана обычнаядля торгового сословия важность. В конце улицы Спархок заметил человека вгрубом домотканом рубище.

— Стирик, — сказал он.

Сефрения кивнула и натянула капюшон так, чтобы он закрыл ейлицо. Спархок выпрямился в седле и сделал высокомерно-снисходительное лицо,какое обычно бывает у слуг очень важных господ. Так они и проехали мимостирика, осторожно посторонившегося, но не обратившего на них особого внимания.Как и все стирики, этот был бледнокож и темноволос. Выдающиеся кости лицапридавали ему какую-то незавершенность. Ростом он был ниже окружающих егоэленийцев.

— Земох? — спросил Спархок, когда стирик осталсяпозади.

— Сложно сказать.

— Он скрывает это с помощью магии?

Сефрения развела руками.

— Сложено сказать, Спархок. Может быть, это обычныйлесной стирик, у которого в голове только мысли о хлебе насущном, а может —искусный маг, скрывающий свою сущность.

— Это оказывается не так легко, как я думал, —сказал Спархок, — ну поехали дальше, посмотрим, что еще можно разузнать.

Дом, указанный посыльным, стоял в конце затерянного тупика.

— Трудно будет наблюдать за домами и оставатьсянезамеченными, — сказал Спархок, когда они въехали в тупичок.

— Вовсе необязательно. Сначала поговорим с содержателемлавочки там, на углу.

— Ты хочешь что-нибудь купить там?

— Не то, чтобы купить, Спархок. Подъезжай поближе, и тывсе увидишь. — Она соскользнула с седла и привязала лошадь к столбу рядомс лавочкой. — Я надеюсь, Фарэн не допустит, чтобы кто-нибудь украл моюЧ'ель? — Сефрения ласково потрепала холку своей белой лошадки.

— Я попрошу его об этом.

— Скажешь?