— Происшествие должно было случиться в Арсиуме, ВашаСветлость, а власть первосвященника Энниаса туда не распространяется. Там чтопервосвященник не имел к делу никакого касательства.

— Как и сами пандионцы, замечу. Почему бы вам былопросто не предупредить Рыцарей Сириника и и не оставить им разбираться с этимделом? — сказал Макова, самодовольно оглядываясь вокруг, как будтовысказал нечто убийственное.

— Заговор был направлен на очернение Ордена Пандиона, имы решили, что это достаточная причина, чтобы самим вмешаться в это дело, ВашаСветлость. Кроме того, у сириникийцев свои заботы, и мы не хотели беспокоитьих.

Макова кисло улыбнулся.

— Что же случилось далее, сэр Спархок? — спросилДолмант.

— Все было так, как и задумано, Ваша Светлость. Мыпредупредили графа Редана и потом, когда явились наемники, атаковали их с тыла.Лишь немногим из них удалось спастись бегством.

— Вы атаковали их сзади, без предупреждения? — смнимым возмущением воскликнул Макова. — Вот он, хваленый героизмпандионцев!

— Ты старая гнида, Макова, — раздался бас толстякас правого яруса. — Ваш драгоценный Энниас выставил себя полным дураком.Лучше тебе прекратить оспаривать показания того славного рыцаря и придираться кего словам, — он прищурившись взглянул на Спархока. — А вы неподелитесь с нами предположениями о вдохновителе этого заговора, сэр Спархок?

— Мы собрались здесь не для того, чтобы слушать всякиесплетни, — встрял Макова. — Свидетель должен рассказывать лишь о том,что он знает, Имбен, а отнюдь не о своих домыслах.

— Патриарх Макова прав, Ваша Светлость, — сказалСпархок. — Я поклялся говорить только правду, а предположения могутоказаться далеки от нее. Орден Пандиона нажил себе немало врагов за минувшиевека. Мы иногда бываем очень упрямыми и несговорчивыми, и многим это в нас непо нраву, а старая ненависть умирает с трудом.

— Верно, сэр Спархок, — согласился Имбен. И ужесли говорить о защитниках веры, то упрямые и несговорчивые пандионцы вызываюту меня гораздо больше доверия, чем некоторые, на которых я могу указать. Но нетолько старая ненависть умирает с трудом. Я наслышан о том, что происходит вЭлении, и мне не так уж трудно понять, кому было бы на руку такое бесчестьепандионцев.

— Ты собираешься обвинить первосвященникаЭнниаса?! — с выпученными глазами закричал Макова, вскакивая на ноги.

— Да сядь же, Макова, — с отвращением проговорилИмбен. — Ты оскорбляешь нас одним только присутствием. Всем здесьизвестно, кто купил тебя.

— Ты обвиняешь меня?

— Интересно, кто заплатил за твой новый дворец, Макова?Всего пол года назад ты пытался занять у меня денег, а сейчас ты не в чем ненуждаешься. Откуда бы такое благоденствие?

— О чем весь этот крик? — раздался внезапно слабыйголос.

Спархок посмотрел на человека на золотом троне. АрхипрелатКливонис проснулся и теперь сконфуженно мигал глазами, оглядываясь вокруг.Голова его старчески тряслась на тонкой шее и взор туманился немощью.

— Теологический диспут, Святейший, — мягко сказалДолмант.

— И вы разошлись, и разбудили меня, — укоризненносказал старец. — А я видел такой замечательный сон… — сбросив с головымитру, Архипрелат, надул губы и откинулся на спинку золотого кресла.

— Не желает ли Святейший узнать суть обсуждавшегосявопроса? — спросил Долмант.

— Нет, не желаю, — буркнул Кливонис, захихикав.Потом внезапно гневно выпрямился и заявил: — Я хочу, чтобы вы отсюда убрались.Прочь все из моей комнаты.

Все члены Курии поднялись на ноги и вереницей отправились квыходу из зала.

— И ты тоже, Долмант! — продолжил бушеватьАрхипрелат. — И пришлите мне сестру Клентис. Она одна заботиться обо мне.

— Как пожелаете, Святейший.

Выйдя из Приемной Палаты Спархок зашагал рядом с димосскимпатриархом.

— И давно он таков? — спросил он.

Долмант вздохнул.

— Уже наверное с год. Его рассудок постепенно угасаетуже давно, но только в течении последнего года старость настолько одолела его.

— А кто эта сестра Клентис?

— Его служанка, точнее — нянька.

— А то, что Архипрелат впал в детство, многие знают?

— Ходят, конечно, такие слухи, но мы стараемся держатьего истинное состояние в секрете, — снова вздохнул Долмант. — Несмотри на него таким, каков он есть сейчас, Спархок. Когда он был моложе, онбыл украшением трона Архипрелата.

— Я знаю. Но как все-таки его здоровье сейчас?

— Плохо. Он очень болен и вряд ли долго протянет.

— Возможно именно поэтому Энниас так засуетился, —сказал Спархок, — время на его стороне.

— Да, — угрюмо согласился Долмант. — И отэтого миссия еще важнее.

Тут к ним присоединился еще один священник.

— Чудесно, Долмант, — сказал он. — Оченьинтересное утро. И глубоко этот Энниас замешан в этом грязном деле?

— Я как-будто ничего не говорил о первосвященникеСиммура, Яррис, — запротестовал Долмант с наигранной невинностью.

— Ты не должен был, но это и так ясно. И вряд лиускользнуло от кого-нибудь на Совете.

— Ты знаешь патриарха Ворденаиса, Спархок? —спросил Долмант.

— Мы встречались несколько раз, — ответилСпархок. — Ваша Светлость, — слегка поклонился он.

— Рад видеть тебя снова, сэр Спархок, — сказалЯррис. — Как дела в Симмуре?

— Тяжело.

Яррис посмотрел на Долманта.

— Макова обязательно доложит Энниасу, что произошлоздесь сегодня утром.

— Я и не собирался держать это в секрете. Энниасвыставил себя ослом, а, учитывая его стремления, эта сторона его личности ввысшей степени относится к делу.

— Все это так, Долмант, однако сегодня утром ты нажилеще одного врага.

— Макова никогда не жаловал меня. Кстати, еще об одномделе.

— Да?

— Еще одна выдумка первосвященника Симмура.

— Тогда в любом случае этому необходимо помешать.

— Я как раз и надеялся, что ты решишь так.