– И ещё, – заметил Сукэ, – что в последние днитвой меч – это благополучие твоих потомков.

В их лицах не было и намёка на шутку. Это,понял Уилл, настоящая религия.

– Однако нужно сначала научиться обращаться смечом, а не просто владеть им, – сказал Тадатуне. – Например, ты всегда долженоставлять большой меч слуге у ворот, прежде чем войти в дом друга, – как этосделали мы с Сукэ. Если слуги нет, меч нужно положить на циновку в прихожей,позже слуги обернут его куском чистого полотна и поместят в шкаф, где хранитсяоружие хозяина. Если ты в доме человека ниже тебя по положению либо незнакомца,меч не отдаётся, а кладётся рядом на пол, когда ты садишься.

– Как ты сделал в гостинице в Бунго, –вспомнил Уилл.

– Совершенно верно, короткий меч не снимаетсяс пояса никогда – за исключением долгих визитов к другу. Его нужно носить напоясе рядом с кокотаной.

Он подал Уиллу Короткий меч с лезвием длинойоколо фута и маленький нож – очевидно, для сугубо личного пользования. Наножнах и клинках того и другого были выгравированы те же рисунки, что и набольшом мече. Уилл сунул их за пояс рядом с ним, нечаянно звякнув при этомножнами.

– Осторожней, – предупредил Сукэ. – Этосмертельное оскорбление. Если бы мы не были твоими друзьями, мы расценили быстук твоих мечей друг о друга как вызов.

– Повернуть ножны на поясе так, как будтонамереваешься вытащить меч, – тоже вызов, – подхватил Тадатуне. – А ещё –положить меч на пол и пнуть его так, чтобы он повернулся крестовиной к другомумечу, или просто коснуться другого меча.

– И ты никогда не должен обнажать клинок, непопросив заранее извинения, – добавил Сукэ. – Ты не должен даже проситьпосмотреть чужой меч. – Но если ты всё же сделаешь это, то держать его нужно нашёлковой салфетке, как я показывал тебе в Бунго, – напомнил Тадатуне. – Тывсегда должен иметь при себе такую салфетку.

– Вам придётся быть терпеливыми со мной,друзья, – улыбнулся Уилл. – А короткий меч? Кинжал?

– Это только для выполнения сеппуку, – ответилТадатуне.

– Им ни в коем случае нельзя пользоваться вбою.

– Я хотел бы узнать поподробнее о сеппуку, –попросил Уилл.

– Это очень серьёзный вопрос, – ответил Сукэ.– В самых общих чертах он заключается в следующем. Если ты сражаешься с другимсамураем и он вынудит тебя сдаться, или, что ещё хуже, если ты совершишьпреступление и суд признает тебя виновным, в обоих случаях твоя жизнь, твоясобственность, а также жизнь и собственность твоей семьи и всех твоихкрепостных принадлежат в первом случае победителю, а во втором – даймио,осудившему тебя, У простого человека выбора, конечно, нет. Но у самурая имеетсяэта особая привилегия – совершить сеппуку. Расплачиваясь таким образом своейжизнью, он ограничивает наказание только собой. Его собственность, его жена, семьяи слуги никакому преследованию больше не подвергаются, и, следовательно, егостарший сын наследник его права и его состояния.

– Строго говоря, – сказал Тадатуне, – сеппукунужно выполнять в храме, но чаще это происходит на поле битвы.

– В случае с даймио, – добавил Сукэ, – этоможет происходить в саду его дома либо в специальной отдельной комнате.

– А, к примеру, не захочет ли победитель наполе боя помешать церемонии, чтобы заполучить земли и собственностьпобеждённого? – спросил Уилл.

– Никогда, – ответил Тадатуне. – Это было быверхом позора. Когда человек готовится совершить сеппуку, его личностьнеприкосновенна, пока он сам не подаст сигнала. Как ты, наверное, видел сам, уСекигахары было совершено несколько тысяч сеппуку.

– Но Симадзу, конечно, исключение, – заметилСукэ, – потому что они отвоевали свои права с оружием в руках.

– Сеппуку – следствие сдачи в плен, – ответилУилл. – Но мне не совсем понятно, о каком сигнале говорил сейчас Тадатуне. Выхотите сказать, что человек на самом деле себя не убивает?

– Конечно же, убивает, Андзин Миура. Но, кактебе известно, не в наших обычаях продлевать мучения умирающего. Предположим,что за какое-нибудь преступление мой господин Сацума приговорит меня к смерти.Он пришлёт в мой дом двух самых своих доверенных секретарей, которые придут вцеремониальных одеждах – вроде тех, что сейчас на нас с Сукэ. Они торжественнозачитают мне приговор, после чего мне разрешается проститься с женой, семьёй идрузьями, пока готовится специальная комната. Если это будет происходить всаду, то вокруг циновки необходимо расставить ширмы для ограждения от праздныхвзоров. После того, как всё подготовлено, секретари и другие свидетели занимаютсвои места вместе с человеком, которого я назначу своим помощником.

– Роль помощника исключительно почётна, –заметил Сукэ. – В сущности, честь помощника так же ставится на карту, как ичесть приговорённого.

– Получив сигнал о том, что всё готово, –продолжал Тадатуне, – я вхожу и сажусь на циновку напротив обоих свидетелей.Мой помощник с обнажённым и проверенными заранее мечом становится за моимправым плечом. Если я захочу, я могу совершить последнюю молитву. После этого яразвязываю пояс так, что кимоно падает с моих плеч, и я обнажаюсь до пояса.Затем я беру в правую руку свой короткий меч, вонзаю в живот слева – вот так иведу его вправо. Достигнув правой стороны живота, я поворачиваю лезвие книзупод прямым углом.

– И у тебя хватит духа проделать это? –изумился Уилл.

– В противном случае, Андзин Миура, я недостоин звания истинного самурая и, следовательно, буду обесчещен.

– А когда наступает черёд помощника?

– В момент, когда я начинаю вести лезвиекнизу. Как только клинок поворачивается вниз, я выбрасываю в сторону левуюруку, и по этому сигналу помощник должен отрубить мне голову.

– Бывали люди, – сухо заметил Сукэ, – которыевыбрасывали левую руку сразу после того, как вонзят меч. В этом случае позор неложится на помощника, потому что он должен не раздумывать повиноваться приказу.

– А это тоже позор?

– Этот вопрос все ещё дебатируется, – ответилТадатуне. – Дело в том, что не существует письменного кодекса бусидо. Онразвивался на протяжении веков. Великим даймио пора бы закрепить его письменнои разъяснить раз и навсегда, что правильно, а что нет. Сейчас это целикомзависит от отношения двух официальных свидетелей.