— И это только начало. Добро пожаловать в век компьютерных технологий. Загружаем картинку и делаем с ней практически всё, что захотим. Это — как редактировать сообщения. Вырезаешь ненужное, оставляешь то, что тебе надо, так?

— Да, но...

— На снимке солнце, а нам нужно, чтобы картинка отражала другое? Нет проблем — затеняем ее. Возможности редактирования фото позволяют делать с картинкой то же, что и со словами. Несколько лет назад для «Нешенл джеографик» был сделан снимок Великих пирамид за Каиром. При нужном масштабе снимка они не влезали в один кадр. Тогда в редакции вырезали часть пустоты между ними, придвинули их друг к другу. Они решили, что просто убрали песок.

— Что, правда, они так сделали?

184

— Ну да. И я знаю фотографов, которые полностью были «за». Это нужно было для дела, и вид был великолепный. Но это не был снимок реальности. Понимаешь, чтобы воздвигнуть пирамиды, потребовалось двести тысяч рабочих и свыше сотни лет. Но редакторы журнала сдвинули их, ничуть не сомневаясь.

— Как им это удалось?

Карп указала на экран соседнего компьютера.

— Графическая программа позволяет изменять изображения: удалять, добавлять, разделять или соединять их. С помощью компьютера это можно делать без всяких стыков. Конечный продукт выглядит не хуже оригинала. Нет, он выглядит лучше! Раньше, если реальность была недостаточно красочна — не повезло. Сейчас реальность можно редактировать.

Карп достала фото из верхнего шкафчика стола.

— Вот этот снимок я привожу в пример на курсах фоторепортажа в Портленд Комьюнити Колледж. Вот этот роскошный дубовый стол и банка колы, портящая впечатление, — она показала на банку на снимке.

— Раньше фотограф спросил бы, нельзя ли убрать банку до того, как сделать снимок. Сейчас фотограф размышляет, а не убрать ли эту банку после того, как снимок сделан.

Карп показала Кларенсу такой же снимок, но без банки.

— Вот что было проделано с фото. При публикации снимка ничто не указывало на то, что в кадре все выглядело иначе. Я спрашиваю студентов: «Кто считает, что это неправильно?» Почти никто не поднимает руку. Тогда я спрашиваю: «А где предел, за который нельзя переступать? Какая разница, убираем мы банку или добавляем ее?» Я могу заставить стол любыми предметами, сделать обратную инверсию, и эффект будет больше, чем можно представить. И пока ты лепишь туда совершенно невероятные вещи, никто и внимания не обратит на диссонанс.

— Поразительно.

— У меня десятки тысяч снимков на компакт-дисках. На этот стол я могу положить и корону с брильянтами, и номер «Плейбоя». Я могу уличить или выгородить кого-то, добавив что-то или вырезав из изображения. Например, на снимке человека, который тебе симпатичен, виден неприличный лозунг у него на майке или кишки наружу. Раньше приходилось довольствоваться таким изображением или зарисовывать, а теперь можно просто удалить.

— Лозунг или кишки?

— Что угодно. Можно и лозунг заменить позитивным или просто стереть его с майки. Пририсовать что-нибудь. Что угодно. Это как принимать стероиды при занятии футболом или бодибилдингом. Пока тебя не уличили — ты герой.

— Ты когда-нибудь это делала, Карп?

— Что? Стероиды?

— Нет. Манипулировала с фото?

— Между нами? Да, несколько раз. И мне нечем гордиться. Меня утешает лишь то, что это не причинило никому боли, и то, что я стыжусь. Значит, у меня еще есть совесть.

Настройка программ на столе Кларенса переместилась вдруг на канал, где взволнованный голос сообщал о пожаре в Хетман Отеле, внутри есть люди. Карп схватила камеру и ключи от машины.

— Говоря об этике, то именно здесь я хочу надеяться, что все выживут, и мне не придется получать награду в конкурсе за снимок, на котором обгорелый человек прыгает из окна. Потом договорим, Кларенс.

— Спасибо, Карп. Держись подальше от огня.

Кларенс подъехал к «Тако Беллз» в пять минут шестого и с нетерпением ждал Олли. Детектив подъехал ровно в пять пятнадцать. Он выглянул и поманил Кларенса в свою машину.

— Твоя машина останется здесь, — сказал Олли, — чтобы ты не отвертелся от Буррито Суприм.

— В чем дело, Олли? — спросил Кларенс, садясь на пассажирское сиденье.

— Сейчас узнаешь, — Олли медленно ехал по Джек-стрит. Подъехав к Десятой, припарковался.

— Ну, вот, — сказал Олли, — начнем урок. Взгляни на название улицы. Что ты видишь?

— Там написано «Джек». Я правильно говорю, Холмс?

— Пока да, Ватсон. Что еще?

— Ну, видно, что в конце слова кто-то пытался выделить букву.

— Правильно. Ну и кому, по-твоему, это нужно, выделять букву?

— Крипам. Блады предпочитают другие буквы. Я прошел тест? — Кларенс взглянул на Олли.

— Блестяще.

Олли развернулся и поехал в сторону МЛК на юг. Въехав на Джексон-стрит, он остановился возле первого поворота налево.

— Так, выйди из машины и скажи мне название улицы.

Кларенс вышел на тротуар и взглянул на название.

— Джексон. Олли, это моя улица. Написано просто Джексон. Никаких следов граффити. Никаких поправок. Я что-то пропустил?

— Нет. Но, предположим, некоему Крипу захочется изменить надпись. Что он сделает?

— То же, что на той надписи. Выделит «К».

Олли достал из-под сиденья табличку с названием улицы. Зеленую с белыми буквами. Протянул Кларенсу.

— Где ты это взял?

— Неважно, — сказал Олли, — что ты видишь здесь?

— Ну, здесь на «Джек» выделена буква «к». Классно сделано. Прекрасно подобранной зеленой краской закрашено окончание слова. Я понял — это надпись с улицы Джексон.

Олли забрал у него табличку, перешел дорогу и поднес ее к висящей табличке с названием улицы.

— Что скажешь?

— Ну, похоже, что табличка отсюда.