Безо всякого стыда, будто в моем теле совсем не было костей, я передвинулась ближе к Эйдену, и наши локти соприкоснулись.

– Дрожишь? – спросил он странным тоном.

– Немного.

Я подвинулась еще на пару сантиметров, впитывая тепло, которое излучало его тело.

Эйден вздохнул так, будто я мучила его, а я всего лишь лежала в собственной постели.

– Ты в порядке.

Я прочертила лучом фонарика круг на потолке.

– Я знаю.

Раздался еще один мощный вдох – на такой способен только мужчина внушительных размеров.

– Иди сюда. – Его голос гулом раскатился над простынями.

– Куда? – Я ведь уже была рядом с ним.

Я перекатилась на бок.

– Ближе, Вэн, – сердито приказал Эйден.

Я нисколечко не смущалась того, что довольно дико лежать в одной постели с человеком, который за все время знакомства ни разу по-настоящему не обнял тебя. Меня вообще не заботило, что Эйден практически голый, а на мне были только белье и маечка.

Так что я придвинулась ближе, пока не почувствовала, что Эйден лежит не на спине, а на боку. Мое лицо практически прижалось к его груди, сложенные руки прикасались к ней.

Он был таким теплым, от него замечательно пахло дорогим кокосовым маслом и травяным мылом. Теми самыми, которые я обычно заказывала по интернету, пока между нами все не изменилось. Я не могла представить, что Эйден и есть тот самый мужчина, который еще несколько месяцев назад пять дней в неделю держал меня на расстоянии вытянутой руки, а сейчас он в моей кровати только потому, что знает, как я боюсь темноты.

Позже, когда буду в состоянии, я подумаю о том, как он проснулся и пришел в мою комнату, но прямо сейчас не время.

Он сдвинулся всего на капельку, и щетина, покрывавшая его подбородок, на долю секунды коснулась моего лба. Эйден мягко и спокойно вздохнул, и волосы на его щеках задержались на моей коже дольше.

– Как ты выживала в последние двадцать лет с таким-то страхом темноты?

Он задал свой вопрос таким мягким тоном, что мой рот открылся прежде, чем я успела подумать.

– У меня всегда есть фонарик. Кроме того, за исключением последних двух лет, я всегда жила с кем-то. Плюс я редко оказываюсь в полной темноте. Научилась избегать ее.

– Ты жила со своим парнем? – небрежно спросил Эйден, тепло его дыхания я чувствовала на своих волосах. Если его тон и был слишком небрежным, я не обратила на это внимания.

– О нет. Я никогда не жила с парнем. У меня и парней-то было всего три, и до этого дело никогда не доходило.

Мне в глаза бросился блеск золотого медальона у него на груди.

– А ты когда-нибудь жил с девушкой?

Смешок, вырвавшийся у Эйдена, был настолько неожиданным, что я подпрыгнула.

– Нет. Я никогда не был в отношениях.

– Никогда?

– Никогда.

– В жизни?

– В жизни, – подтвердила эта самодовольная задница.

– Даже в старшей школе?

– Тем более в старшей школе.

– Почему?

– Потому что все отношения заканчиваются по одному из двух сценариев: или разрыв, или брак. А я не хочу тратить свое время впустую.

Я подняла голову и встретилась с его взглядом, выражение которого определенно говорило о том, что я спятила. Но мне было некогда сходить с ума. В том, что он говорил про исход отношений, был смысл. С другой стороны… отсутствие свиданий, религиозный медальон на груди.

– Ты… – мне никак не удавалось выговорить это, – ты хранишь себя для брака?

Он не запрокинул голову назад и не рассмеялся. Не щелкнул меня по лбу и не назвал идиоткой. Эйден Грейвс просто смотрел в темноту комнаты, находясь в нескольких сантиметрах от меня. Затем он опустил взгляд.

– Я не девственник, Ванесса. Несколько раз в старшей школе у меня был секс.

Мои глаза сами собой вылезли из орбит. В старшей школе?! У него ни с кем не было секса, мать твою, со школы?

– В старшей школе? – В моем голосе, как и водится, было полно недоверия.

Он понял, на что я намекала.

– Да. Секс – сложная штука. Люди лгут. У меня нет времени ни для того, ни для другого.

Черт! Побери! Я всмотрелась в лицо Эйдена. Он не врал. Нисколечко. И тут стало ясно, чем он часами занимался в своей комнате. Мастурбировал… все это время он дрочил. Я почувствовала, как меня бросило в жар.

– Ты убежденный девственник?

– Нет. – Ресницы опять опустились. – С чего ты это взяла?

– У тебя никогда не было девушки. Ты не ходишь на свидания.

«Все время дрочишь к тому же». Что за ерунда, мне надо перестать думать о нем, его занятой руке и о том, чем он занимается в своей комнате.

У Эйдена на лице появилась знакомая мина под названием «ты идиотка».

– У меня нет времени, чтобы тратить его на отношения, к тому же большинство людей мне не нравится. Включая женщин.

Я сжала руки, которые до сих пор лежали между нашими телами.

– Но я же тебе чуть-чуть нравлюсь.

– Чуть-чуть, – повторил он, слегка дернув уголком рта.

Я оставила его комментарий без внимания и, потянувшись, дотронулась указательным пальцем до медальона с изображением святого Луки, висящего у него на шее.

– Разве это не католический святой? Может, ты религиозен?

Он тоже дотронулся до квадратной золотой вещицы, которую носил, не снимая.

– Я нерелигиозен.

Я вскинула брови, а Эйден с невыносимым выражением лица сказал:

– Спрашивай обо всем, что тебя интересует.

– А ты ответишь?

Эйден запыхтел, поворачивая свое массивное тело.

– Задавай свои чертовы вопросы, – бросил он.

Внезапно почувствовав сильную робость, я не сразу убрала указательный палец с медальона. Очень давно хотела спросить Эйдена об этом, но мы не были достаточно близки. Когда еще подвернется подходящий момент, как не сейчас, ведь он сам разрешил…

– Почему ты всегда носишь его?

Эйден ответил без намека на промедление:

– Это медальон моего деда.

Мое сердце, превратившись в ракету, чуть не выпрыгнуло из груди.

– Он подарил его, когда мне исполнилось пятнадцать лет.

– На день рождения?

– Нет. После того, как я стал жить с ним.

Голос Эйдена был мягким и уютным. Все, что он говорил сейчас, заставляло меня жадно впитывать каждое слово и чувствовать, что мы открылись друг другу.